— Надеюсь, что мы всегда сможем говорить между собой откровенно на любую тему, — ответил Рейберн. — Однако должен заметить, что если мужчина до женитьбы был знаком с дамой, которую в обществе обычно называют «очаровательной леди», его будущей жене лучше как можно меньше об этом знать!

— Понимаю, — задумчиво произнесла Виола, — и прошу вас — если я буду делать ошибки или неправильно себя вести, вы мне сразу же об этом скажите. Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня вы попали в неловкое положение…

Рейберн улыбнулся.

Ему нравилась манера этой девушки говорить разумные вещи, причем всегда к месту, а ведь от особы столь юной этого было трудно ожидать. Вообще, на взгляд Рейберна, Виола очень отличалась от обычной светской девушки, каких он в большом количестве встречал в обществе.

«Наверное, это происходит потому, что она так чувствительна и разумна», — предположил он.

Обычно женщины, которыми увлекался Рейберн Лайл, быстро ему надоедали. Они были слишком предсказуемы. Еще до того, как они раскрывали рот, можно было угадать, что они скажут. И так же очевидны были их поступки.

Хозяин дома поднялся из-за карточного стола и подошел к Виоле и Рейберну.

— Теперь ваша очередь играть, Лайл, — сказал он. — Надеюсь, вам повезет больше, чем повезло мне в последнем роббере!

— Недаром же я ношу прозвище Счастливчик Лайл! — задорно отозвался Рейберн. — Сейчас мы это проверим!

Он знал, что эти слова вызовут досаду графа, и произнес их нарочно, чтобы позлить его. Улыбнувшись Виоле, Рейберн направился к игрокам.

Граф же опустился на диван возле Виолы. Впервые, находясь рядом с ним, девушка вовсе не испытывала страха — напротив, смело взглянула ему в глаза и даже улыбнулась.

— Вы счастливы? — спросил граф.

— Очень! — с жаром ответила она.

— Я и не знал, что вы близко знакомы с Рейберном Лайлом. Кажется, сегодня днем вы поздоровались с ним не слишком радушно.

Виола с легкостью нашла ответ.

— Тогда я еще не сказала мачехе о моих чувствах к Рейберну и мне приходилось соблюдать осторожность…

Граф, похоже, вполне удовлетворился этим объяснением. Помолчав немного, он сказал вполголоса:

— Вы не представляете, как я огорчен и разочарован тем, что вы решили выйти замуж за другого!..

— Простите, но я вас не понимаю…

— Мне казалось, вчера вечером вы должны были понять, что я в вас влюблен, — возразил граф. — Ах, Виола, это была любовь с первого взгляда! И как раз во время этого уик-энда я намеревался просить вас стать моей женой…

— Простите, если я… причинила вам боль… Виола испытывала страшную неловкость и страстно желала, чтобы этот неприятный для нее разговор кончился как можно скорее.

— Это не просто боль, — сухо заметил граф. — Я чувствую себя одураченным, обманутым! Словно у меня украли то, что уже, казалось, принадлежит мне…

В его голосе зазвучала такая страсть, что Виола невольно содрогнулась, но тут же вспомнила, что теперь граф ничего не может ей сделать — у нее есть Рейберн, и он защитит ее.

— Мне очень жаль, что все так сложилось. Еще раз прошу меня простить, — повторила она после паузы.

Жаль настолько, что вы можете и передумать? — живо поинтересовался граф. — Поймите, Виола, я дам вам гораздо больше, чем Рейберн Лайл, хотя он, конечно, очень богат! Переменить решение еще не поздно… — Помолчав, он добавил: — Известная поговорка гласит: «Лучше быть милашкой старика, чем рабыней молодого». И вы, Виола, были бы моей милашкой, если бы согласились выйти за меня замуж! А со временем — кто знает? — даже, может быть, и сами полюбили меня…

Виолу охватило чувство гадливости, и она инстинктивно отпрянула от графа. Сделав над собой усилие, девушка подавила в себе отвращение и проговорила:

— Я чрезвычайно признательна за все те добрые слова, которые вы мне только что сказали, но ведь я помолвлена с Рейберном, а он вряд ли бы их одобрил!..

— Черт бы его побрал! — выругался граф, забыв о хороших манерах. — Он сумел обойти меня на самом финише, а я терпеть не могу проигрывать… Повторяю, Виола, вы мне нужны, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы заставить вас изменить свое решение до того, как вы станете женой Лайла!..

Виолу испугали слова графа, произнесенные им с такой настойчивостью. Стараясь сохранять достоинство, она поднялась с дивана и сказала:

— Надеюсь, ваша милость меня извинит — путешествие было таким утомительным… Могу я удалиться к себе в спальню?

— Да, конечно, если вы этого хотите, — вежливо отозвался граф. — Но знайте — в следующий раз вам так легко от меня не отделаться!..

Виола направилась к дверям, испытывая чувство невероятного облегчения.

Граф предупредительно распахнул их перед нею, но прежде чем выйти из гостиной, она бросила прощальный взгляд на Рейберна, который, сидя за столом, играл в бридж.

Виола помахала ему рукою, а он, приподнявшись, вежливо поклонился. Затем девушка вышла в мраморный холл. Граф последовал за нею.

Это ее ничуть не встревожило, так как Виола знала, что в холле наверняка находятся слуги, в обязанности которых входило зажигать свечи. Хотя в имении графа, как и во многих загородных домах знати, уже имелось электрическое освещение, по давней традиции гости поднимались к себе в спальни, неся в руках подсвечник со свечой.

Взяв у слуги изящный подсвечник, Виола протянула свободную руку графу и сказала:

— Спокойной ночи, милорд, и спасибо за то, что пригласили меня в ваш чудесный дом!

Он с силой стиснул ее пальцы и, так как вокруг были слуги, сказал лишь:

— Спокойной ночи!

После этого граф поцеловал руку Виолы. Хотя ей по-прежнему это было не слишком приятно, былого страха от его прикосновения она уже не испытывала.

Не оборачиваясь, девушка начала медленно подниматься по ступеням, чувствуя, что граф не сводит с нее глаз.

Войдя в свою спальню, Виола заперла дверь.

Воскресные газеты опубликовали сообщение о том, что в Париже скоропостижно скончался лорд Давенпорт. Рейберн чувствовал, что некоторые гости графа украдкой наблюдают за ним, ожидая его реакции на это печальное известие.

Многие задавались вопросом: знал ли молодой человек об этой трагедии еще в Лондоне, и если да, то почему он объявил о своей помолвке с Виолой Брэндон?

Дамы искали случая поговорить с Рейберном, надеясь в его поведении найти ответ на мучившую их загадку.

— Вряд ли эта утрата разобьет сердце Элоизы, — говорили одни.

— А вообще-то Джордж был весьма снисходительным мужем — никогда не возражал против того, чтобы жена имела любовника, да еще и сам часто и надолго отлучался из дому! — вторили им другие. И все при этом внимательно смотрели на Рейберна Лайла.