Бросив на стол карты, молодой человек негромко произнес:

— Давайте выйдем на балкон.

Виола послушно встала, и через открытое французское окно они вышли на просторный балкон, где перед обедом гости пили чай.

По краю его шла каменная балюстрада, откуда открывался великолепный вид на зеленый, словно покрытый изумрудным бархатом луг и клумбы с яркими цветами, тянувшиеся до самого озера, гладкая поверхность которого поблескивала в отдалении.

Солнце уже село, но малиновый отсвет заката еще виднелся позади высоких дубов, составлявших гордость Кроксдейл-Парка. Высоко в небе уже зажглась первая звездочка — крошечная светящаяся точка на необъятном черном покрывале ночи.

Рейберн подошел к самой балюстраде и наклонился вниз. Виола встала рядом с ним.

— У нас мало времени для беседы… — начал он тихо, — так что слушайте меня внимательно.

Виола подняла на него глаза. В них светилась такая надежда, которую он не вправе обмануть. Было видно, что она готова сделать все, что ей ни предложит ее спаситель.

— Итак, мы публично объявим о нашей помолвке, — продолжал Рейборн. — Она может длиться неопределенно долгое время — до тех пор, пока не исчезнут затруднения, которые мы сейчас испытываем, или до того, как мы найдем другой выход.

— А у вас тоже возникли какие-нибудь затруднения? — спросила Виола.

Рейберн улыбнулся.

— Да, и очень серьезные. Но ваши, в отличие от моих, требуют немедленного решения!

— Я бы не хотела причинять вам… столько беспокойства…

— При чем тут беспокойство? Просто вы помогаете мне, а я — вам, — твердо возразил Рейберн. — Мы объявим, что помолвлены, и тогда граф не посмеет посягать на вас!

— Моя мачеха будет очень разгневана, — робко начала Виола. — Впрочем, я ее больше не боюсь!..

— Так в чем же дело? — спросил Рейберн, видя, что она все еще колеблется. — Что вас смущает?

— Не хочу быть вам обузой…

— Но ведь я уже сказал — вы мне очень поможете, а вовсе не будете обузой, — возразил молодой человек.

Рейберн произнес эти слова весьма решительно и заметил, что тревога на лице Виолы снова сменилась надеждой.

— Вы так добры ко мне, так добры!.. Как только я вас увидела, то сразу подумала: «Вот единственный человек, который может меня спасти!»

Вы так верите в меня? — удивленно спросил Рейберн, смущенный и растроганный ее порывом.

— Да, очень! — с жаром ответила Виола. Сзади раздался звук шагов — кто-то вышел на балкон. Виола поспешно обернулась, ожидая увидеть хозяина дома, но это оказалась леди Брэндон. По выражению ее глаз и сурово сжатому рту чувствовалось, что она чрезвычайно недовольна поведением своей падчерицы.

Виола быстро придвинулась к Рейберну, словно ища у него защиты. Он же, спокойно улыбнувшись, не дал леди Брэндон опомниться и заговорил первым:

— Как приятно, что именно вы первая пожелаете нам счастья!

Его слова настолько изумили леди Брэндон, что она словно окаменела и некоторое время стояла молча, переводя взгляд с Виолы на Рейборна.

— Что вы имеете в виду? — грозно начала она, но Рейберн поспешно перебил ее:

— Виола только что сделала меня счастливейшим из мужчин! Разумеется, мы надеемся, что вы благословите наш союз…

Леди Брэндон не могла не заметить язвительную нотку в его голосе. Черты ее лица исказились от гнева.

Однако, как ни странно, она ничего не сказала, и Рейберн понял — упустив графа в качестве жениха для Виолы, леди Брэндон решила, что заместитель министра иностранных дел — вполне равноценная, если не лучшая, замена.

И все же она с трудом заставила себя улыбнуться.

— Это так неожиданно! — наконец проговорила она. — Я даже не знала, что вы знакомы…

— С Виолой я познакомился относительно недавно, но сразу же проникся к ней глубоким чувством, — не вдаваясь в ненужные детали, ответил Рейберн. — Я хорошо знал ее отца.

Таким образом, для дальнейших возможных возражений леди Брэндон не осталось никакой почвы, и, обернувшись к падчерице, она сказала почти любезно:

— От всей души поздравляю тебя, Виола, и надеюсь, что ты будешь счастлива с сэром Лайлом!

По тону леди Брэндон чувствовалось, что на самом деле она в этом сильно сомневается. Впрочем, Виоле было не до этих тонкостей — радуясь, что все неприятности позади, она искренне поблагодарила мачеху.

— Вообще-то я вышла на балкон, чтобы сказать вам, как вызывающе вы себя ведете, — пояснила леди Брэндон. — Но теперь вижу, что у вас есть на это оправдание.

— Еще какое! — с улыбкой подтвердил Рейберн.

Пожалуй, мне пора возвращаться к остальным гостям, — продолжала леди Брэндон. — Полагаю, вы не собираетесь делать секрета из своей помолвки?

— Отнюдь! — возразил Рейберн. — С вашего разрешения, я завтра же дам объявление о ней в раздел светской хроники «Тайме».

Возражений со стороны леди Брэндон не последовало.

Она, как и намеревалась, вернулась в гостиную, а Рейберн с улыбкой обернулся к Виоле.

— Итак, первое препятствие мы преодолели!..

— Вы вели себя замечательно! — воскликнула Виола. — Поначалу мне показалось, что мачеха рассердится и будет возражать, но потом, по-моему, она поняла, какой вы… важный человек.

«А девочка весьма проницательна! — с удовольствием отметил про себя Рейберн. — Сразу догадалась, почему леди Брэндон так благосклонно отнеслась к нашей помолвке…»

Правда, оставался еще лорд Кроксдейл… И в ту же минуту, словно граф был неким сказочным злым духом и его можно было вызвать силой воображения, Виола и Рейберн увидели его — он стоял в центре гостиной и разговаривал с леди Брэндон.

Спустя несколько минут граф вышел к ним на балкон. По выражению его лица чувствовалось, что новость о помолвке Виолы и Рейберна не столько удивила его, сколько привела в ярость.

— Что я слышу? — резко обратился он к Рейберну. — Вы помолвлены с Виолой? А почему я об этом ничего не знаю?

— По той простой причине, что мы сами до сегодняшнего вечера не были уверены в своих чувствах, — с обезоруживающей улыбкой ответил Рейберн. — Но в такую чудесную ночь хочется чего-нибудь романтического!..

Граф окинул его быстрым внимательным взглядом. Чувствовалось, что он догадывается — за всем этим кроется другая причина, вот только неизвестно, какая именно…

Затем он обернулся к Виоле и взял ее за руку.

— Вы уверены, дорогая, — вкрадчиво начал граф, — что не поторопились, заключив помолвку в столь юном возрасте?

— Мне уже почти девятнадцать, — возразила Виола.

— Это не так уж много для такого серьезного шага, как замужество, — продолжал граф. — Впрочем, как справедливо заметил Лайл, сегодняшняя ночь настраивает на романтический лад!..