– Спокойной ночи, – отозвался Северин. Глеб только кивнул.

Когда шаги девушки затихли, Северин повернулся к другу.

– С тобой точно все в порядке? – спросил он, недоверчиво разглядывая Глеба.

– Да… Что-то голова разболелась. – Парень снова потер висок. Боль от этого не уменьшилась. Она казалась Глебу ярко-красной лампочкой, вспыхивающей каждые две секунды. Пауза-вспышка-пауза-вспышка. И эта монотонная зацикленность только усиливала его страдания, мешала сосредоточиться.

– Что-то ты вообще сам не в себе. И побелел как бумага. – Северин покачал головой. – Неудивительно. У меня у самого от этого запаха голова побаливает.

– От какого запаха? – едва ворочая языком, спросил Глеб.

– Ну, от запаха роз. Она душится всегда очень сильно, – парень вздохнул. – Я думал, что один такой чувствительный к запахам.

– Я и не чувствовал запаха… – ответил Глеб. – То есть, наверное, чувствовал, но как-то так…

– Значит, он влияет на твое подсознание, – высказал соображение Северин. – Пойдем, отведу тебя наверх. Таблетку выпьешь.

– Погоди. – Глеб наморщился. – А что, если Ян еще там, в комнате? Что, если они с Машей договорились? Надо оставаться здесь. Подождать…

Северин подошел к двери и, приложив к ней ухо, стал прислушиваться.

– Бесполезно, – сказал он через какое-то время. – Никого в комнате нет, совершенно точно. Не спрашивай, откуда я знаю. Знаю – и все. Ян ушел. Не понимаю, как он прошел мимо нас, но здесь его уже давно нет.

Глеб кивнул. Он сразу поверил другу. Опираясь рукой о стену, поддерживаемый Северином, он кое-как поднялся на свой этаж, где сразу выпил две обезболивающие таблетки.

Девочки, с нетерпением ждущие их возвращения, удивились отсутствию Яна.

Северин объяснил им произошедшее скупо, буквально в двух словах.

Александра никак не прокомментировала случившееся, только плотнее сжала губы и нахмурилась, а Динка, не скрывая удивления, присвистнула.

– Он мне сразу понравился! – торжественно заявила она. – Вот что значит быть крутым внеуровневым магом! А что, если он прошел через стенку? Вот бы на это посмотреть! – На худеньком личике с блестящими темными глазами появилось совершенно мечтательное выражение.

– Не проходил он сквозь стену, – все еще морщась от боли, проговорил Глеб. – Скорее всего в комнате был черный ход, и Маша выпустила Яна. Может быть, была его сообщницей, может, просто пожалела, – ответил он на легко читаемый в Динкиных глазах новый вопрос. – Нужно осмотреть комнату Яна. Там может быть книга. Саша, пойдем со мной.

Он сделал шаг в сторону двери, ожидая, что девушка, как всегда беспрекословно, последует за ним. Но Александра даже не пошевелилась. Она сидела на кровати в позе египетской статуи, с очень прямой спиной, положив неподвижные, будто окаменевшие, руки на колени.

– Саша?! – вторично окликнул ее Глеб.

Девушка чуть заметно вздрогнула и помотала головой.

– Я не пойду, – тихо, но отчетливо произнесла она. – Рыться в чужих вещах – подло.

Опешили, кажется, все. Даже невозмутимый Северин.

– То есть? – не понял Глеб. – Мы получили доказательства, что Ян предатель, и нам очень важно найти Брюсов календарь! Неужели ты хочешь отдать его тем, кто тоже охотится за артефактами? Вспомни этих людей – они не знают жалости и не остановятся ни перед чем.

– Во-первых, то, что Ян бежал, – еще ничего не доказывает, – глядя в пол, заявила Александра. – Во-вторых, если он даже и предатель, мы не можем опуститься до его уровня.

Ну вот, приехали. Глеб буквально почувствовал, что действительно приехали. В команде уже давно намечался некий раскол, но это было открытое неподчинение лидеру, игнорирование интересов школы!

– Вы тоже думаете, что искать Брюсов календарь в вещах Яна неэтично? – спросил он, оглядывая друзей.

В синих глазах Северина мелькнуло сомнение, зато Динка тут же помотала головой.

– А почему бы не посмотреть? – спросила она. – Там у него замок плевый, я его в полсекунды открою.

– Дин, дело не в замке, – напомнил ей Северин.

– Да? – девочка моргнула. – Тогда в чем же? Нас же до сих пор никогда не останавливало то, что ради высшей цели приходится лезть туда, где нас не очень-то ждут, а скорее всего и вовсе нам не рады. Что-то переменилось?

– Ян – наш товарищ. Он не раз нас выручал, и ты сама говорила, что он тебе нравится, – напомнил Северин.

Глеб стоял, прислонившись к стене, немного приходя в себя – приступы боли поблекли и понемногу отступали, – и слушал разговор товарищей.

– Конечно, нравится! – безапелляционно заявила Динка. – Он весь такой готичный! Такой вордкрафтовский! Кстати, когда я была на последней презентации новой части WordCraft, там как раз…

– Так что, – перебил ее Глеб, – я вижу, все хотят остаться чистыми. И это правильно. Я осмотрю комнату сам.

– Я с тобой, – Северин произнес это без всякого энтузиазма. – Мне очень не нравится такой способ действий, но я понимаю, что нужно.

Динка, которой не дали оседлать любимого конька, обиженно сопела.

А Саша так больше и не произнесла ни единого слова.

Вот и сейчас, стоя в залитом солнцем дворе, Глеб думал о ней и о том, что вчерашняя конфронтация внутри команды не принесла ничего. Вернее, принесла – стало совершенно ясно, что среди ребят нет согласия, а Саша как-то очень лично – в своей манере, глубоко внутри себя – переживает случившееся с Яном.

Глеб думал об Александре до тех пор, пока не увидел Ольгу.

Девушка, вопреки собственным словам, так и не уехала из «Монино». Напротив, кажется, она решила здесь задержаться и чувствовала себя прекрасно рядом со смазливым светловолосым парнем, с которым сейчас неприкрыто кокетничала.

День, едва начавшись, оказался безнадежно испорчен.

И вскоре Глеб окончательно в этом убедился.

Проснувшись, Ян не сразу сообразил, где находится. Все тело ломило после ночевки на старой продавленной раскладушке. Да, не пятизвездочный люкс, это точно! Вот видел бы его сейчас отец…

«Докатился! – словно наяву услышал Ян его голос. – Мой сын бомжует и прячется по подвалам! А ведь я предупреждал: не доведут тебя до добра твои глупые фантазии!»

Конечно же, отец никогда не верил Яну. Он просто не мог представить, что у привычного и простого мира может быть изнанка. Отец верил в математические формулы и легко объяснял все обычными физическими законами. Все в его жизни было понятно и прогнозируемо. Иногда Яну казалось, что отец с таким маньячным упорством цепляется за реальность именно потому, что боится разувериться в своем мире, ужасно страшится обнаружить его зыбкость.