– Конечно, приду, – ответила Скиллара, поднимаясь с койки. – Пойду разыщу Баратола, пока он не ушел без меня.

– Наверное, уже темнеет.

– Да, Резчик. Да пребудет с тобой милость Госпожи.

– Спасибо…

Но мыслями он уже был где-то в другом месте.

Дорогу некстати перегородил прокля́тый мул, и Скиллара грубо его отпихнула. Нет, зря она обижается. С чего бы? Он утешался в ее объятиях только потому, что никого другого рядом не было. Между ними разве чувство? Ни слова о любви, ни сонного разгоряченного шепотка после жаркой ночи. Просто удовлетворение, удобство и утешение – ничего более. А теперь… Что ж, всему приходит конец. Резчика манила встреча со старыми друзьями – с миром, в котором он знал свое место. Ему и так придется непросто, не хватало еще объяснять, где он подобрал толстую бывшую шлюху, не расстающуюся с трубкой.

У самого люка Скиллара замешкалась. Все-таки Резчик изменил ее. Как будто часть его неуверенности в себе передалась и ей. Куда-то делись ее обычные дерзость и бесшабашность? Где тот бойкий язык, защищавший от издевательств прокля́того мира? Здесь, на пороге величайшего города, который Скиллара когда-либо видела, подобная слабость была совершенно неуместна.

Что ж, пускай Баратол послужит ей опорой. Хотя бы на время.

На верхней палубе разгоралась буря. По лееру со стороны правого борта скакали туда-сюда бхок'аралы, а у трапа стоял представитель начальника порта в окружении городской стражи с дубинками наголо. Вот-вот должен был начаться абордаж.

Баратол с Чауром выбрались из трюма, и кузнец стал проталкиваться через заслон вопящих, плюющихся обезьянок.

Желание погасить конфликт в зародыше было понятным. Скиллара вовсе не находила Сестру Злобу уравновешенной. Одно лишнее слово – и пристань да полгорода в придачу обратятся в дымящиеся руины. И все из-за разногласий по оплате стоянки.

Вот тебе и «прибыли незаметно»…

Скиллара поспешила вперед, распихивая бхок'аралов и развязывая кошель.

От удара по голове он очнулся и отскочил в сторону. Мгновенно выхватил ножи; лезвия заскрежетали о пыльные плиты каменного пола. Плечом он ударился о стену и заморгал, привыкая к полумраку.

Сверху нависал кто-то высокий, в черной одежде лоскутами и железе. Зеленую кожу местами прорывают сломанные ребра, лицо скрыто тенью, глазницы пустые, рот широкий, в нем угадываются растущие вверх клыки.

Раллик Ном вгляделся в демона, и ножи сразу показались бесполезными. В голове все еще звенело. Взгляд убийцы упал на засохшие носки полуистлевших кожаных мокасин.

– Ты пнул меня.

– Да, – ответил хриплый голос.

– Зачем?

Демон помолчал.

– Подумал, что так надо.

Они находились в узком коридоре. Слева – массивная дверь черного дерева с бронзовыми накладками. Справа, за спиной у демона, коридор раздваивался, каждый проход преграждали двойные двери. От лампы, которую чудовище держало в длинной и тощей руке, исходило слабое, холодное свечение, отбрасывающее нечеткие тени на каменные стены. Потолок был сводчатый, выложенный плитами поменьше без раствора. Воздух пах пылью и разложением.

– Я… я ничего не помню, – сказал Раллик.

– Потерпи.

Все мышцы затекли, даже попытка сесть, опираясь спиной на стену, отозвалась судорогами. Голова гудела – и не только от пинка.

– Во рту пересохло. Если не собираешься заколотить меня до смерти, демон, то найди мне что-нибудь попить.

– Я не демон.

– Извини, спросонья не разберешь, – проворчал Раллик.

– Я – Рейст, яггут. В прошлом тиран, ныне узник. «Тот, кто возвысится – падет. Тот, кто падет, будет забыт». Так говорил Готос, хотя, увы, чтобы его имя забыли, придется ждать по меньшей мере вечность.

Силы постепенно возвращались к Раллику.

– Кажется, что-то вспоминаю… ночь, кровь, Празднество Геддероны. Малазанцы в городе…

– Значимые события, но не играющие роли – ни теперь, ни тогда. Многое изменилось, пока ты спал, убийца. Даже яд на клинках полностью выветрился. Впрочем, отатарал, текущий в твоих жилах, времени неподвластен. Мало кто повторил бы твой поступок… и к счастью, я полагаю.

Раллик спрятал ножи и медленно поднялся. Перед глазами все завертелось, и он зажмурился, пока головокружение не прошло.

– Я редко хожу по дому, – продолжал Рейст. – Так что, возможно, ее исчезновение заметил не сразу.

Раллик с подозрением посмотрел на высокого сутулого яггута.

– «Ее»? Чье?

– Кажется, ныне она зовет себя Воркан. Вот уж кто в самом деле демон. Вы лежали рядом, не ощущая течения времени. Она пробудилась и сбежала. Это можно было бы счесть… тревожным. Но мне все равно.

Воркан, магистр Гильдии убийц – да, теперь он вспомнил. Раллик еле дотащил ее сюда, смертельно раненную, сам не понимая зачем. Не было другого убежища, кроме этого дома, выросшего из земли. Малазанцы называли его «азатом». И родился он из тиранова Финнэста. Раллик покосился на яггута.

– Стало быть, этот дом – твоя тюрьма.

Плечи гиганта поднялись и опустились с сухим хрустом.

– Есть такой недостаток, не отрицаю.

– Значит, с тех самых пор ты здесь. Один, взаперти и даже не покидаешь своих покоев. А в прихожей у тебя два полутрупа. Как долго, Рейст?

– Не меня надо спрашивать. Зачем солнце поднимается на небосклон, а затем снова скрывается за горизонтом? Зачем колокола создают иллюзию контроля над тем, что нельзя подчинить? Почему глупые смертные отмеряют отрезки до своей гибели, тратят жизнь на простые развлечения, продолжая упорно верить, что деяния имеют значение, что мироздание и боги в нем сидят и оценивают каждое решение, принятое или не принятое? Почему…

– Довольно, – оборвал его Раллик. Теперь он мог стоять ровно, опираясь только одной рукой о стену. – Я не спрашивал тебя почему или зачем, я спросил: как долго. Не можешь ответить, так и скажи.

– Не могу ответить. Однако должен опровергнуть одно предположение. Я был здесь не один, хотя сейчас так и есть – твое общество не в счет, ведь ты вскоре меня покинешь. Тот легион бесшабашных тупиц, которых ты называешь сородичами, без сомнения, обрадуется твоему возвращению. Твои кинжалы жаждут крови, а кошель – платы за отнятые жизни. И так будет снова и снова.

– Рейст, ты сказал, что был тут не один…

– Да-да, я опять отвлекся на рассуждения о человеческой бестолковости. Какое-то время здесь, говоря простым языком, ошивался Господин Колоды.

– А потом?

– Потом он ушел.

– Стало быть, Господин этот не узник.

– Нет. Как и тебе, ему совершенно плевать на мое жалкое существование. Итак, убийца, воспользуешься ли ты теперь своим правом?