— Но риск-то все равно останется, только я буду уже на большем сроке. Нет, — тряхнула она головой. — Это хуже, если я уже привыкну к нему, а потом потеряю. Не хочу почувствовать его, а потом… Нет, достань эту проклятую спираль немедленно.

Бет помогла Джулии сесть, сама села на свой табурет и пристально посмотрела на подругу:

— Хорошо. Послушай меня. Юридически право выбора за тобой, но я убедительно прошу тебя все же сначала посоветоваться с Билли… чтобы не пострадали ваши отношения.

— Но я имею право решить сама — удалить мне спираль или нет?

— Джулия, подумай хорошенько.

— Бет, я уже подумала. Я боюсь того, что станет с нашей семьей, если появится еще один ребенок, и этот страх нисколько не надуманный. Но я определенно не хочу свыкнуться с беременностью, а потом потерять ребенка. Не представляю, как смогу это выдержать.

— Тогда давай я запишу тебя на другой день, и ты придешь вместе с Билли, скажешь ему, что это необходимо сделать срочно и что тебе нужна его поддержка…

— Бет! Ты можешь просто взять и удалить эту штуку? Без всех этих глупостей.

Бет помедлила.

— Могу. Возможно, действительно нет никакой разницы.

— Объясни еще раз.

— Я могу удалить спираль, и это никак не повлияет на беременность. Или же начнется кровотечение и, возможно, выкидыш. Если ты в самом деле не хочешь оставить ребенка, тебе лучше обратиться к врачу, который сразу прервет беременность и удалит спираль, но…

— Но если ты достанешь ее прямо сейчас, я буду избавлена от такой необходимости, — сказала Джулия.

— Джулия, ты решительно не хочешь подумать еще?

— Я подумала! Достань ее. Сейчас.

Бет встретилась с ней взглядом:

— Мне придется пометить в карте, что спираль удалена согласно твоему пожеланию и что ты предупреждена о последствиях.

— Конечно.

— Ты уверена?

— Аб-со-лют-но!

— Ложись. — Она снова надела перчатки, взяла зеркало. Заговорила, обращаясь к влагалищу Джулии:

— Могут возникнуть схваткообразные боли, небольшое кровотечение. Но через несколько дней все пройдет. Если кровотечение будет сильным, немедленно звони мне — я сегодня дежурная. У тебя есть номер моего сотового. Если я не отвечу сразу, оставь сообщение и приезжай к отделению экстренной помощи, я подъеду туда. Я не то что предвижу такое развитие событий, просто предупреждаю тебя. В любом случае жду тебя снова на прием через две недели. — Она подняла взгляд на подругу. — Уверена?

— Да.

И пока Бет выполняла необходимые действия, Джулия беззвучно плакала, и слезы катились из глаз по вискам и терялись в волосах.

Ко второй поездке Касси подготовилась, как бывалая путешественница. Она упаковала бутерброды, под одолженную в магазине кожаную куртку и джинсы надела маечку с бретельками и шорты. Они снова поехали в Соному, только на этот раз перед Сан-Франциско свернули на север и вдоль берега доехали до залива. Там нашли тихое местечко для пикника, и Касси сняла верхнюю одежду и вынула бутерброды и питье. Уолт расстелил предусмотрительно захваченный плед, они сели на солнышке на скалистом берегу океана и стали наслаждаться пейзажем.

— Расскажи, каково это было — расти вместе с тремя братьями? — попросила она.

— Веселее, чем в цирке, — засмеялся он. — У нас всех разница в два года. Я второй по старшинству. Мама работала, и в раннем детстве о нас заботилась бабушка. Даже удивительно, что она столько прожила — всего два года, как ее не стало. Мама была учительницей, и, когда мы пошли в школу, наше расписание совпало. Я говорил, что она учила детей с отставанием в развитии?

— Да, — кивнула Касси, жуя бутерброд с копченой говядиной. — И что твой отец — бакалейщик. Что это, кстати, значит?

— Отец приобрел маленький гастроном, который работал круглосуточно. Он находился в захудалом районе, но оказался очень прибыльным. Потом начал покупать дома под аренду, и ему с ними тоже повезло, в отличие от нас.

— Как это?

— Он выискивал совсем обветшалые, аварийные здания, и мы жили в них, пока он делал ремонт. И естественно, нас тоже привлекал — мы с малолетства учились держать в руках молоток. Как-то мы жили в доме без кухни, и мама держала продукты в гараже. На заднем дворе установили плитку и гриль. Как-то в доме не было воды, только колонка во дворе — а ведь речь идет о четырех маленьких сорванцах и их доведенной до крайности матери. Мы бегали писать во двор, мылись у бабушки. Мать грозила отцу, что покончит с собой, если он не протянет трубы в дом. Он смеялся: «У нас каждый год новый дом, в смысле — старый». Иногда за год дом удавалось привести в порядок. Я помню каждый, а их было не меньше двадцати. Страшные развалины. После ремонта он сдавал их и покупал новые руины. Как-то мама попробовала убедить его пожить в отремонтированном доме, пока он приводит в порядок новый. Он и слышать об этом не захотел. Не собирался тратить деньги впустую.

— Он и сейчас этим занимается?

— Нет, это уже сослужило ему службу, когда лет двадцать назад резко подскочили цены на недвижимость — раза в два-три. Он все время покупал небольшие дома, так что прибыль они приносили больше, и спрос был лучше. Ведь большинство людей может позволить себе дом за триста тысяч, а не за миллион. В общем, когда цены возросли, он начал продавать их и купил еще несколько продуктовых магазинчиков. По той же схеме — покупал у разорившихся владельцев, приводил дела порядок, продавал — но нам хотя бы не надо было жить в них! Родители живут теперь в роскошном доме — мама победила наконец! А мы с братьями до сих пор ворчим, что все наше детство прошло в старых развалюхах.

— Расскажи о братьях, — попросила она.

— Все они женаты, у всех дети. Кевину двадцать восемь, его жене тоже, они ждут первого ребенка. Джоул студент. Пишет работу о жуках, готовит себя в «Оркин». У него двое детей и жена-профессор. Томми бухгалтер. У него собственная маленькая фирма. Он ведет все семейные дела. Ему тридцать четыре, он уже десять лет как женат, детей у него трое.

— Считай, у твоих родителей шестеро внуков, — сказала Касси. — Только ты один не внес своей лепты.

— Знаю, — засмеялся он. — Но не думаю, что от меня многого ожидают по этой части.

— Они не должны так рано ставить на тебе крест.

— Вот и я им то же самое говорю. — Он усмехнулся. — Теперь твоя очередь. Расскажи о своем детстве.

— Ну… до восьми лет я жила вдвоем с мамой, а потом она встретила Фрэнка, который стал моим отчимом. Мама была с ним счастлива. Когда мне исполнилось десять, у них родился мальчик — мне он казался живой игрушкой. Через два года родилась еще девочка. Когда мне было четырнадцать и они ждали третьего, Фрэнка перевели в Де-Мойн. — Она подняла взгляд на Уолта. — Я тогда отказалась ехать с ними, и, когда семья Джулии предложила мне жить у них, родители согласились. Потом, как я узнала, все считали, что я не выдержу долго, но я очень даже выдержала. У Фрэнка с мамой была своя, новая семья, новая жизнь, и я никогда по-настоящему не чувствовала себя ее частью.