как-то… — он поискал подходящее слово, но ни в русском языке, ни в знакомых современных не нашел, а его родной диалект порядком давно считался мертвым, и никто из присутствующих не имел о нем ни малейшего понятия. — Как-то неуважительно. Люди мной интересовались, случалось, но чтобы так… в лоб.

— Ты только сам в мэрию не езди, — Дерк некоторое время смотрел на него сверху вниз, затем плюнул на белоснежные брюки и устроился рядом на бордюре. — Я разберусь.

— У меня как бы еще есть дела, — задумчиво проговорил Некр. — Куда мы там направлялись, рыцарь?

Роман многозначительно посмотрел на небо, всем видом выказывая полнейшее нежелание принимать участие в спектакле.

— Ну и пожалуйста, — усмехнулся Некр. — К тому же, боюсь, если поеду я, эта помесь крысы и жруна в человеческом теле окончательно поседеет. Вот скажи, Людвиг, мне кажется, будто в прежние времена чиновники были благороднее, или маразм начинается?

— Смотря где и когда, — поморщившись, услышав свое человеческое имя, проговорил Дерк.

— Некр, людей нельзя запугивать до бесконечности, — сказал Роман. — Вы планомерно загоняли в угол эту крысу, рано или чуть позже она напала бы.

— Куда катится этот мир?! — вопросил Некр. — Если требования исполнения должностных обязанностей воспринимаются запугиванием, то я уж не знаю, что тогда называть работой.

Мимо на высокой скорости проехал «Опель». Свет фонаря отразился от темного бока, серебристой молнией скользнул по литым дискам. Над крышами ближайших домов встал тонкий серп месяца, а тени от деревьев удлинились, словно пытаясь поглотить все вокруг.

— Раньше, позже, а возможно аккурат вовремя бросилась эта крыса, — заметил Некр.

— Ты полагаешь… — начал Роман и осекся.

— Нас действительно бьют по всем направлениям, словно проверяют на прочность, а у меня никак не получается действовать на опережение, — посетовал Некр.

Опустошенная банка смялась с противным хрустом, причем без малейшего применения физического воздействия. Дерк ухватил ее и кинул в пакет.

— Выкину по дороге.

— Лучше запихай ее… сам знаешь кому и куда.

— Вот прямо сейчас и начну, — пообещал Дерк, обаятельнейше улыбнувшись, отчего Роман передернул плечами и спрыгнул на асфальт.

— Некр, ты на пассажирском.

— Да ладно? — удивился тот, затем зевнул и пожал плечами. — Почему бы и нет. Если снова будут убивать, не буди, машина все сама сделает.

Удобнее расположившись на сидении, он прикрыл глаза, прислушиваясь к ровному и успокаивающему рокоту мотора. Потустороннее существо было довольно, едва не урчало и не мурлыкало разнежившимся котом. Еще бы! Нечасто ему перепадало человечины. Если подумать, так почти тысячелетие.

Первые минуты Некр ожидал подвоха. В отличие от Жеки, который с навьими существами находил общий язык сразу и навсегда, рыцарей помощники некромантов на дух не переносили. Даже таких недорыцарей, как Роман. Но, видимо, сегодняшняя ночь оказалась слишком насыщенной. Машина шла мягко, слушаясь руля и педалей идеально. Некр еще последил немного, а потом ему окончательно расхотелось спать.

Свернули на кольцевую, и автомобиль сразу перестроился в крайний ряд, двигаясь с превышением, зато со скоростью потока. Гирлянды фонарей теперь казались виноградными гроздьями из-за множества светляков-призраков, облепивших каждый из них. Слева тянулся темной мохнатой полосой лес, справа высились многоквартирные башни. Некр не сильно любил людскую архитектуру последнего столетия, но ночью она преображалась, становилась загадочной и манящей. Метаморфозы касались даже уродливых панельных хрущевок. Они словно скидывали с себя дневные заботы, встряхивались взмокшими псами и тихо-тихо перешептывались с товарками, а еще горели, манили, звали множеством колдовских разноцветных искорок в окнах. Казалось, каждое обещает покой, уют и кров одинокому путнику, заблудившемуся в ночи. Чудилось, будто там никогда не случалось ссор и скандалов, царило лишь счастье и покой.

— Кстати, давно хотел тебя спросить, — видя, что Некр бодрствует, сказал Роман.

— О чем? — Некр вопросительно приподнял бровь, поощряя.

— Почему у тебя такая машина?

— Какая такая? Не «Феррари»? — усмехнулся Некр. — Или предложишь мне, словно персонажу известного фильма про братков, коим место там, куда сваливают испражнения, ездить на «Черном Бумере»? Кстати, неплохой автомобиль, только образ больно испохабили.

— Тебе же все равно, — поддел Роман.

— До определенного предела. Искусство изменяет жизнь, создает стереотипы и архетипы, а мне лень чиститься всякий раз, как совершу поездку по городу.

— Прям чиститься, — насмешливо протянул Роман.

— Люди сами навешивают порчу на себя и окружающих. При этом им по большому счету плевать, правы ли они или давно живут в выдуманном мире. Ну так вот пусть и развлекаются. Как говорится, если женщину бьет четвертый муж подряд, дело вовсе не в мужчинах. А если на девушке обет безбрачия, виновата отнюдь не злая колдунья на лавочке у подъезда. Потому — без меня. И так-то от зависти никуда не деться.

— Одевайся скромнее, — посоветовал Роман. — Один перстень с аметистом у тебя на мизинце миллионы стоит.

— Мой перстень бесценен, — поправил Некр. — К тому же зависть и злоба иногда — неплохая подпитка для душевных сил. Мне нравится чужая ненависть… в определенных количествах.

— Так почему золотистый, а не черный или… в пику стереотипам белый?

— Чтобы всякие примитивно мыслящие рыцари интересовались, — съязвил Некр и все же пояснил: — Золото — смерть воплощенная. Над чем там в русских сказках Кощей чахнет? Над златом. И все в его царстве из чистого золота.

— Навь золотая? — фыркнул Роман.

— А вот не скажу! Много будешь знать, скоро состаришься.

***

Стройку обнесли хлипким заборчиком — на пару ударов любому примитивному зомби — под два метра высотой. Над ним торчал голый костяк арматуры, фосфоресцирующей призрачным потусторонним светом.

— Ты это тоже наблюдаешь? — спросил Некр, нахмурившись.

— Да, — коротко ответил Роман, скрещивая на груди руки и пряча пальцы подмышками, — замерзнуть можно.

Некр передернул плечами. Потусторонний ветер пробирал до костей, несмотря на тишь, гладь и прочую благодать, видимую вокруг. Не летали ночные птицы, не пищала застигнутая внезапным хищником мышь, не шуршали листья и травы — верный признак того, что с местом не все хорошо. Природа затаилась, выжидала, столкнувшись с истончившейся Гранью… Очень сильно истончившейся, к слову. Некр кожей ощущал близость Нави. Все внутри зудело и пело, призывая подойти, прикоснуться, шагнуть воплоти туда, куда уже заглядывал, но не мог оценить по достоинству. Но на то и разум