— И сколько трусищ ему надо на две недели? А носков сколько? — бубнила себе под нос, вытаскивая стопки белья из комода.

Но потом прикинула в уме количество посещений ванны хозяином. В общем, лучше взять побольше всего. Войтов очень даже чистоплотный. Это в ее районе жили такие волки, от вони которых глаза слезились и в горле першило. А Рик… от него пахнет приятно, не считая часов тренировок. Мира взяла футболку, поднесла к носу, помимо порошка присутствовал запах Зверя, уже знакомый и, что удивительно, волнующий. Перед глазами тотчас возникли их утренние посиделки. Неужели она поддалась? Как же гордость?

— Ты что делаешь? — Войтов застал Мурзика, нюхающей его футболку.

— А?! — сейчас же закинула ту в сумку. — Проверяла! Чистая или нет.

— Так, я уже две минуты здесь стою, — ехидно усмехнулся.

Тогда Мира вскочила с кровати, заблаговременно покраснев от стыда и злости. Вот ведь, принесла нелегкая зверюгу! Шастал бы по лесу, клещей ловил! Теперь стоит, ухмыляется. А она не лучше, зависла в пространстве и времени. Дура!

— Я почти все собрала, — поспешила на выход, — проверь, может, что-то не учла.

— Мира, — поймал ее в дверях.

— Пожалуйста, — начала заламывать пальцы, — не сейчас. Мне не по себе, Рик.

И он отпустил.

После похода на кладбище Рик еще с час находился в подавленно-угрюмом состоянии. Всю дорогу до магазина спортивной одежды и словом не обмолвился, зато обгонял и подрезал прочих участников движения с особым пристрастием. Мира же сидела тише воды ниже травы, и успевала разве что хвататься за ручку, когда хозяин совершал очередной дерзкий маневр.

— Все, на месте, — заехал на стоянку. — Готова? — покосился на девушку.

— Может, не сегодня?

— Завтра уже не будет времени. Отбываем в семь утра. А в чем дело?

— Ты немного не в духе, как мне показалось, — и вжала голову в плечи. Ох, зря язык высунула.

- Я всегда такой после… — но договаривать не стал. — В общем, мое настроение на тебе никак не отразится, не переживай. Идем, — все-таки смягчился.

Когда вошли в огромный магазин спорттоваров, Мира аж оторопела от такого разнообразия всего.

— Итак, — Войтов осмотрелся, — тебе нужна одежда и лыжи.

— Лыжи? Я и лыжи сочетание так себе.

— Ничего, научишься. Благо, там палочки есть, а с высоких горок так и быть, кататься не будешь.

— Мне лучше санки и шлем в придачу, — и впервые засмеялась, отчего Рик впал в ступор. Будто увидел нечто прекрасное, что было сокрыто все это время глубоко-глубоко. — Почему? Почему ты так смотришь на меня? — сразу изменилась в лице.

— Как? — до чего же хотелось сейчас коснуться ее, поцеловать, а еще обнюхать, чтобы запомнить именно такую.

— Не знаю, как-то странно.

- Ты щекотки боишься?

— Да. А что? — еще сильнее напряглась.

— Да ничего. Санки, говоришь? Есть здесь кое-кто. Подходящее.

В магазине провели без малого два часа. Рик купил себе только горнолыжный костюм, ибо старый поизносился, остальное время он с большим энтузиазмом подбирал лыжи для Мурзика, одежду для Мурзика и, как она хотела, надувные санки ватрушку. А Мира в какой-то момент поймала себя на том, что при каждом удобном случае не просто смотрит на хозяина, а любуется им. Этот зверь снаружи огромный и свирепый, а внутри, словно так и остался маленьким волчонком, жаждущим тепла. Материнского тепла. На кладбище она тоже увидела нечто новое. Войтов не просто скорбел, он болел. Глаза его сияли, на скулах ходили ходуном желваки, было такое ощущение, что он вот-вот бросится рыть землю, чтобы вернуть мать.

— Не многовато? — Мира подошла к тележке, доверху заваленной всем, чем можно.

— В самый раз, — взял свою Лиску под мышки и усадил сверху на вещи.

— Рик, — начала тут же оглядываться. — Опусти меня. Я же не вещь, хотя…

— Ты на самом деле такая прямолинейная или притворяешься? — уставился на нее с прищуром. — Неужели до сих пор не поняла, что нравишься мне?

— Ну, — сразу покраснела, — я знаю, точнее, помню, ты сказал, что хочешь меня.

— И хочу тоже, — провел пальцами по косичкам.

На что она замотала головой, а потом достала из корзины вязаную шапку и натянула себе на голову, лишь бы спрятаться от столь пронзительного взгляда волка.

— В купе шапочка тебе не поможет, — и ехидно усмехнулся. — Ладно, топаем к кассам.

А у касс начался аншлаг. Как только кассирша узнала в клиенте Зверя, сейчас же достала из-под стола журнал и подбежала к бойцу.

— Господин Войтов! — аж запрыгала на месте. — Можно ваш автограф? Пожалуйста!

Глядя на нее, и остальные сбежались. Что удивительно, у каждой в руках был журнал кроме одной, волчица в возрасте держала блокнотный лист бумаги. И когда очередь дошла до нее, женщина протянула ему ручку и листок:

— Мой сын ваш большой поклонник, — улыбнулась. — Он будет в восторге. Каждый ваш бой смотрит.

— Сам дерется? — Рик не торопился расписываться.

— Дерется. Уже два года посещает зал.

— Тогда, — подозвал консультанта, — принесите нам боксерские перчатки. Фирмы Аль-Мател.

Когда перчатки лежали на ленте, Рик взял одну и расписался на ней.

— Думаю, вашему сыну полезней будет, чем просто каракуля, — протянул волчице.

— Ох, спасибо. Большое спасибо, господин Войтов.

Из магазина вышли в весьма приподнятом настроении. Рик убрал все покупки в багажник, после чего повернулся к Мире:

— Ну, что? Я покорил тебя? — усмехнулся.

— Если все это было только для меня, то нет. А если от души, тогда да. Ее сын будет на седьмом небе от счастья. Все дети ждут похвалы и признания их успехов, пусть и самых маленьких.

— Ты же с детьми занималась? Ну, обучала плаванию.

— Да. И еще не встречала ни одного, который бы не ждал доброго слова. А повидала разных. Мне часто отдавали в группу, скажем так, трудных детей.

— Теперь понятно, откуда такой характер, — все-таки коснулся ее лица. — Поехали домой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Практически всю ночь Мира не спала. Разве что часок подремала, остальное время ворочалась, думала, снова ворочалась и снова думала. Рик признался в симпатии — это раз, пообещал что-то с чем-то в поезде — это два. И все бы ничего, если бы не ее статус. Понятное дело, таков закон — человек может жить в доме оборотня только в качестве подопечного, что значит, полноценных и равноправных отношений между человеком и волком быть не может, по крайней мере, не в Север-граде. Тогда же вспомнились очередные печальные истории тех, кто прошел через подобное, кто осмелился понадеяться на счастье. Женщины забеременели. Одна в итоге сделала аборт, а заодно добровольно прошла стерилизацию, лишь бы остаться со своим любимым зверем, который, кстати, через год нашел себе волчицу и женился, а ее перепродал, чтобы глаза не мозолила. Вторая решила сохранить ребенка, за что была изгнана из города, волк за ней не пошел. Вот и финал большой любви. Не хотелось бы оказаться в их числе. Да и о чем она вообще? Какая любовь? Стоило Войтову выдавить пару слов о симпатии, как уши-то и развесила.