На роль убийцы, конечно, кандидатура самая подходящая, особенно учитывая, что мы в энтомологии ни шиша не смыслим, а он в ней — как рыба в воде.

— Точнее, как бабочка на цветке, — вставил я. — Он же энтомолог, а не рыбак и не этот, как его…

— Ихтиолог, — подсказал Генри.

— Неискренний человек поневоле вызывает подозрение, — благопристойно произнес преподобный Мортимер, возведя очи горе. — К тому же, он никак не женится.

— Все врут, — сказал доктор Мортимер. — Но одним мы почему-то верим, а другим, вот как этому бедняге…

— Это потому что он не женится.

— Все знают, что он не женится, потому что…

— Мистер и мисс Степлтоны! — неожиданно объявил Бэрримор, оказавшись на пороге гостиной, и за спиной у него нарисовались объявленные персонажи.

— Убийца прибыл под конвоем! — возвестил доктор Мортимер шепотом, шевеля бровями, как мотылек — усами. И ернически захихикал. Он, конечно, был уже поддатый, и когда только успел, ведь он все время только и делал, что гладил ногу. Я лично не видел, как он пил.

Вдруг все звуки перекрыл грохот упавшей челюсти. Это Генри узрел мисс Степлтон. Он ее раньше не видел. Он вытаращился на нее с таким восторженным благоговением, как глядит трехмесячный рахитичный котенок на входящий в порт рыболовецкий трайлер, полный улова. Он не подозревал, что она стащила его новый башмак в «Савое», однако казалось, хотел, чтобы она сейчас стащила с него оба, и штаны. Вы бы видели его в этот момент: уши напряжены, пальцы сокращаются — ни дать ни взять лосось, ждущий сигнала стартового пистолета, чтобы приступить к нересту в высшей лиге. То есть понятно, что амуры уже вышли на тропу войны и взялись за свое темное дело. Подобно индейцам, они во мгновение ока осыпали его градом стрел, превратив во влюбленного дикобраза. Эй-ей, — подумал я, — осторожней, приятель, эдак останешься и без мозгов, и без скальпа!

Тут понятно, откуда у парня испанская грусть. Хотя и ушлый, молодой Баскервиль имеет довольно смутное представление о том, какой должна быть леди, для того чтобы ее можно было ввести во все комнаты дома. Поэтому он уязвим для всяких там сомнительных испанок, и женщин, и инфекций. У бедняги даже нет тетушки, которая могла бы спасти его своим врачующим вмешательством. «Кстати, о тетушках, а где Шимс? — подумал я. — Что-то давно его не видно».

Но не успел я задать себе этот вопрос, как за правым плечом раздалось вежливое блеянье:

— Я принес вам полезный травяной чай-с. Это не для похудания, вам не придется бегать.

— Шимс, мне нехорошо, помогите мне добраться до постели.

— С удовольствием-с.

Опершись на верного слугу и ощущая локтем, что наконец-то это мой привычный Шимс, а не убийца Селден, я переместился в спальню и улегся.

— Шимс, — проговорил я слабым голосом. — Мы знаем друг друга не первый год, и ты, наверное, сталкивался с тем, что обладаешь на меня кое-каким влиянием.

— Лично я сформулировал бы иначе, однако зная вас давно, я понял, что вы хотите выразить этой репликой-с, — ответил Шимс, помогая мне разоблачаться.

— Если бы случилось так, что я полюбил твою родственницу…

— А это-с уже случилось? — спросил он, аккуратно складывая мои штаны и помещая их в место, недоступное для кошек.

— Это возможно, Шимс. Так вот, если б это случилось, я бы, конечно, обошелся с ней как подобает джентльмену. Не стал бы, подобно мотыльку, порхать и играть ее чувствами, швыряясь ими, как горячей картошкой.

— Надеюсь-с, — сказал он, увлеченно занимаясь моими носками.

— Из меня вышел бы хороший муж, ведь я богат, и у меня мягкий характер. Я всегда готов к компромиссу. К тому же, что немаловажно в данном случае, я сирота.

— Осмелюсь заметить, что вы дали себе очень верную оценку-с. Но к чему вы клоните-с?

— Я веду к тому, Шимс, что Элиза замужем, и потому я желал бы познакомиться с Орландиной. Но твои безумные родственники не сообщают, как ее найти. Твой прославленный брат, правда, в косвенной форме, обещал зарубить меня ятаганом, и все, что я о нем знаю, заставляет внимательно отнестись к этой угрозе.

— Должен сказать-с, что вы много раз были помолвлены и всегда находили способ избежать брака, когда узнавали невесту получше, — сказал Шимс, проигнорировав реплику о ятагане. — А в данном случае вы вовсе незнакомы с девушкой. Боюсь, в подобном настроении вам не следует принимать судьбоносных решений-с.

— Ты не подумал, что твоя сестра могла бы стать миссис Вустон?

— Я подумал-с, что всем нужно знать свое место-с.

— Так значит, нет?

— Нет-с. Я бы не стал в данном случае применять ятаган, однако нежелательно, чтобы ваши тетушки и весь круг родственников приписали этот союз не вашим взаимным с ней чувствам, а моей дьявольской хитрости. Орландина — чувствительная девушка, она не сможет жить в подобной атмосфере. Поэтому я умываю руки-с.

— Что же, резоны твои мне ясны, однако ведь существует Америка, куда всегда можно уе…

— Как вам угодно-с.

После чего Шимс подошел и демонстративно поправил мои подушки, как будто не понимая, что режет меня без ножа — хоть турецкого, хоть ровного.

Глава 21

Не знаю, сколько я пролежал в комнатных сумерках — при таком свете читать было трудно, да и не хотелось. Я думал, и мысли мои были печальны. Я вглядывался в свою душу, и видел в ней и повсюду один лишь мрак. Вдруг дверь приоткрылась, и в комнату проскользнула Элиза — во мраке мелькнул белый саван надежды.

— Я принесла вам записки сэра Чальза-с, — сказала она, потупившись.

— Хорошо, положи на газетный столик и включи лампу. Кстати, может, ты знаешь, — спросил я ее, — коты дергают ушами, это мимика или жестикуляция?

— Неа, — сказала Элиза, — вряд ли. Не думаю.

Повисла пауза.

— Сэр Генри, — наконец произнесла она прерывистым полушепотом, — Стивен сказал мне, что вы… хотите меня видеть.

Я ничего не ответил, подождал, чтобы она высказалась ясней.

— Я… ой, хм… мы здесь еще живем по феодальным правилам-с… и ваш покойный дядюшка, сэр Чарльз, даже пользовался правом первой ночи-с… и если…

— Даже если он так и поступал, то это было незаконно, — сурово заметил я, поневоле увлекаясь беседой.

— Да-с, но… порой бывает, что если бы одна из сторон была более сговорчивой, многих неприятностей можно было бы избежать-с… — пролепетала бедная женщина, не зная, куда деться от эмоций непонятной мне природы, и у меня создалось впечатление, будто она глубоко сожалеет о том, что я не желаю жить по феодальным правилам. «Куда катится мир! —