я не могу решать за вас все проблемы. Если вы хотели, чтобы вас кто-то опекал, оставались бы в Конгрегации.

— Слушай, но это же не займёт много времени! Она подключится, полежит полчасика, отключится. Сможет достучаться до Оркестратора — прекрасно, не сможет — ну, значит, не судьба. Вряд ли тут окажется ещё одна кайлитка, чтобы попробовать, нельзя упускать такой шанс! Ну, Аннушка, ты же меня знаешь, я привык справляться за себя и за Ирку, но сейчас реально тупик. Дай нам попробовать!

— Ладно, — с большим сомнением в голосе ответила она, — но Геманту уговаривайте сами. Она мне не ручная зверушка.

Пока беглые корректоры общались с кайлиткой, мы с Аннушкой вышли на улицу и сели на странную серую лавочку, удивительным образом лишённую малейших признаков дизайна.

— Вот так, солдат, — вздохнула она, — столько хлопот, а яснее не стало. Я не понимаю происходящего, и это меня напрягает. Очень похоже, что всем этим дирижирует кто-то очень хитрый и компетентный.

— Как ты?

— Не льсти мне, солдат. Я не из тех, кто вершит судьбы Мультиверсума. Я Аннушка, курьер. Я перевожу людей с места на место. Иногда это очень значимые люди, факт, но в этом спектакле моя роль второго плана. «Волобуев, вот ваш меч», — что-то такое.

— Ты знаешь этот анекдот? — удивился я.

— Ольга рассказывала. Я слишком прямая для интриг и ненавижу манипулировать людьми, так что политика не для меня. А тут я просто жопой чую политику. Если корректоров действительно убивают, то такое говно без политики точно не обошлось. Но я всё равно не догадываюсь, зачем.

— Слушай, — сказал я, — но мы ведь не знаем, убивают ли их. Как я понимаю, никто не видел трупов. Лысую вашу тоже не убили. Подставили, факт, но не грохнули. Корректоры исчезают, да, но умирают ли?

— Хм… в этом что-то есть, солдат, — задумалась Аннушка. — Действительно, с чего мы упёрлись в убийства? С дохлого корректора навар никакой, а вот с живого можно кой-что поиметь, прецеденты были.

— Что именно?

— Разное, — ответила она уклончиво, — Комспас, например, делал из них биопроцессоры портальных машин. Специально охотились по всему Мультиверсуму, отрезали ручки-ножки, вставляли в башку электроды, клали в ванну и гоняли до полного износа. Потом Комспас закусился с Коммуной, продул, технологию забрали себе победители, но адаптировали её под менее живодёрские процедуры. Альтери тоже портальщики, но на корректоров не покушались — ну, или их за руку не ловили, не знаю. Хотя слухи о том, что провинившихся корректоров отдают в Альтерион на опыты, в Школе ходили. Враньё, я думаю. Страшилки из общежития.

— То есть Конгрегация, теоретически, могла использовать корректоров не по прямому назначению? Сама или передавая сторонним подрядчикам?

— Чёрт, солдат, не хочется такое думать, но да. Теоретически. Корректоры плотно связаны со структурами фрактала, и для тех, кто хочет воздействовать на него, они могут быть ценным товаром.

— Как синтетические одноразовые глойти, которых покупал Мирон?

— Сука, об этом я не подумала, а ведь и верно, аналогия напрашивается. Жопой чую, есть тут какая-то связь… — Аннушка сняла очки, почесала нос, потом вдруг повернулась и пристально посмотрела на меня синими пронзительными глазами. — А ты не дурак, солдат. Далеко пойдёшь.

— Мне и тут неплохо, — ответил я. — С тобой.

Геманта вышла к нам вместе с Сеней. Не знаю, что ей предложили или чем соблазнили, но она согласилась попробовать.

Девушку привели в одно из прямоугольных зданий, где в абсолютно пустой комнате стоит нечто вроде ложемента.

— Ложишься сюда, затылок на эту хреновину, — объясняет Сеня. — Дальше, я надеюсь, само сработает. Если честно, инструкции к этой штуке у нас нет.

— Вы уверены, что девочке мозги не вскипятит? — поинтересовалась недовольно Аннушка. — Я за неё залог оставила.

— Не, Ирка пробовала, ничего страшного, только время сжимается как бы. Тут минут десять прошло, а там она как будто много часов проторчала. Но с ней общаться не пожелали, к сожалению. Может, кайлитка достучится? Им там, мне кажется, эмоциональной мотивации не хватает.

— И что я им скажу? — спросила Геманта.

— Честно сказать, понятия не имею, — признался Сеня. — Не угадаешь. Они там в субъективном времени лет, может, тыщу провели, что с крышей — вообще непонятно. Пожалуй, главная твоя задача — чтобы они вообще нас заметили. Осознали наше существование. Если это получится, дальше мы сами. Так что ложись, не бойся. Если что, через полчаса мы тебя отключим.

— Как-то мне теперь страшно стало, — пожаловалась Геманта. — Оно мне не вопьётся сейчас в шею? Не просверлит череп?

Но легла, осторожно опустив голову на фигурную подушечку в изголовье.

— Не-не, — успокоил Сеня, — это старая модель, бесконтактная. Скорость, наверное, не та, что в капсулах, но зато никаких дырок в башке. Сейчас, включу эту штуку…

Он протянул руку и дёрнул настенный рубильник. Геманта закрыла глаза, задышала ровнее и медленнее.

— Эй, ты ещё с нами? — потрогал её за плечо мужчина. — Не, подключилась. Теперь ждём. Если честно, я не очень верю, что сработает. Оркестратор уже давно не столько люди, сколько вычислительная техника. Как калькулятор гипнотизировать. Ты его хоть как уговаривай, а дважды два всё равно четыре… Но вроде бы вреда от этого тоже никакого. Я так думаю.

— Вы ошибаетесь, — женский голос прозвучал так, будто им вещает самка дракона из глубины пещеры. — Выключите терминал немедленно.

В комнате оказалась фигура в плаще. Я стою у двери, загораживая проём, она никак не могла пройти мимо меня, но она здесь. Небольшой рост, лицо в тени капюшона, голос очень уверенный. Вроде бы не выглядит опасной, но моя чуйка взвыла как ненормальная.

— Все наружу! — сказал я, делая шаг вперёд и задвигая за спину Аннушку.

От женщины исходит ощущение непереносимого давления, как будто она больше этой комнаты и физически не может в ней находиться, однако находится. И одновременно чувство жуткой чуждости, вызывающей паническую атаку даже у моей закалённой психики. Наверное, такой же иррациональный, смешанный с отвращением ужас испытывают при виде пауков люди, страдающие арахнофобией.

Моя рука сама собой выдернула пистолет.

— Не надо,