Закончив писать, я сажусь на унитаз и жду, пока прочитается полоска.

Боже, пожалуйста. Мне всего двадцать пять. У меня полная работа. Я не могу позаботиться о другом человеке.

Я не забываю молиться Богу только тогда, когда мне что-то от него нужно. Кроме того, я забыла, что он вообще существует. Вот почему я сомневаюсь, что он сейчас меня слушает.

Моя правота оказывается, когда тест оказывается положительным. Плюсик на нем может означать только одно.

Я просто смотрю и смотрю, а потом смотрю еще немного. Я издала маниакальный смех, потянувшись за новым тестом. Я сдаю все пять тестов менее чем за двадцать минут. Мое тело обеспечивает столько мочи, сколько мне нужно. К тому времени, когда возвращается последний, мой разум уже устал от заблуждений. Я встаю и иду в спальню, а затем падаю лицом вниз на кровать.

К черту мою жизнь.

— Хорошо. Я взрослая. Мне двадцать пять, у меня есть карьера. Я могу сделать это.

Когда я говорю это вслух, это звучит не так уж плохо. Но я незамужняя итальянская девушка, чья семья связана с мафиозным преступным синдикатом. А я беременна ребенком дона этого синдиката.

Прежде чем я ушла из дома, они обсуждали мой брак. Мне только что удалось убедить отца дать мне еще немного времени. И сейчас…

Это чертова катастрофа. Я поворачиваюсь на кровати и смотрю на потолок своей комнаты. Моя рука скользит вниз к животу, и я слегка сжимаю его.

У меня будет ребенок.

Я засыпаю с этой мыслью, не зная, что принесет следующий день. И понятия не имею, что я буду делать.

Когда наступает утро, я повторяю весь процесс одевания и иду на работу. Однако к тому времени, когда я возвращаюсь домой, я начинаю чувствовать отчаяние. Мне нужно спланировать ход действий, но я понятия не имею, что делать.

В такие моменты, когда сомневаюсь, я звоню брату.

Тони берет трубку на третьем гудке.

— Маленькая сестра, — говорит он в знак приветствия. Мои глаза расширяются, когда я слышу выстрел, за которым следует красочная ругань.

— Какого черта? — спрашиваю я, мое сердце колотится.

Несколько выстрелов производятся в быстрой последовательности.

— Тони, где ты, черт возьми?

Он тяжело дышит, когда отвечает.

— В разгаре перестрелки. Эти ублюдки Галло не умирают легко.

Я хватаюсь за волосы, стараясь не потерять их. Клянусь, я чувствую, как мое здравомыслие теряется.

— Тони, почему ты отвечаешь на звонок посреди перестрелки?

— Я не разговаривал с тобой две недели, — говорит он. — Конечно, я отвечаю на звонок моей младшей сестры.

Я слышу выстрел, который намного громче остальных и звучит слишком близко, чтобы меня можно было успокоить.

— Черт! — кричит Тони.

Я вскакиваю на ноги, мое сердце колотится.

— Тони? Ты в порядке? Тони!

— Я в порядке, — говорит он через несколько секунд. — Пуля попала в одного из наших парней, и все.

Он звучит слишком пресыщенно в этой ситуации.

— Ты пытаешься убить себя?

— Ты знаешь, что у кошек девять жизней?

— Ты человек, Тони, — говорю я сухо.

— Конечно, но мое духовное животное — кот, — весело говорит он.

— О боже, ты сошел с ума, — бормочу я.

Unhinged больше нравится. Я иногда очень переживаю за него.

— Все будет хорошо. Зачем ты позвонила?

— Я просто… — колебаюсь я. — Я хотела тебя видеть. Есть ли у тебя шанс приехать в Бостон?

— Почему? В чем дело? Ты в порядке? — обеспокоенно спрашивает он.

— Ничего страшного, — говорю я. Я не могу сказать ему об этом по телефону.

— Какого черта ты делаешь по телефону, Тони? — кричит Роман на заднем плане.

Звук его голоса заставляет мое сердце замирать.

— Просто дай мне секунду, Роман, — кричит в ответ Тони.

Почти сразу ко мне пришло осознание. Я не могу сказать Тони правду. Я вспоминаю разговор с Романом месяц назад, когда он чуть ли не угрожал мне не говорить ни слова о том, что мы сделали. Что-то болезненное застряло у меня в горле.

— Мне очень жаль, сестренка. Мы находимся в центре бандитской войны. И я не уверен, когда это закончится. Не думаю, что смогу приехать, — извиняется мой брат.

— Нет, все в порядке, — выдыхаю я. — Делай то что должен. Только не умирай. Пожалуйста.

— Я не буду. Я люблю тебя, сестренка.

— Я тоже тебя люблю.

Он вешает трубку, и я несколько секунд смотрю на стену, пытаясь контролировать свое дыхание. Через некоторое время я набираю другой спасательный круг. Единственный человек, которого я знаю, который может помочь мне выбраться из этого.

— Елена? — говорит Киара, взяв трубку.

— Ки, ты мне нужна, — это все, что мне удается сказать, прежде чем плотина прорвется, и я начну рыдать.

Киара прибывает в Бостон на следующий день. Я беру выходной и жду ее у себя в квартире. Когда она приходит, она бросает взгляд на мое лицо, прежде чем обнять меня.

— Ты до сих пор не сказала мне, в чем дело, — говорит она пять минут спустя. — Я волнуюсь, Елена.

Мы сидим на моем диване. Киара держит чашку лимонада.

— Я не умираю, — бормочу я. — И у меня нет долгов, и меня не преследует серийный убийца.

Мой первый инстинкт — пошутить, когда я чувствую себя загнанной в угол. Это плохая привычка. Глаза Киары сужаются, и становится ясно, что она не впечатлена.

— Ты завила волосы. Красиво, — говорю я, явно пытаясь выиграть себе больше времени.

— Спасибо. Но хватит медлить, — говорит она.

Моя грудь вздымается, когда я тихо вздохнула. Не желая больше тянуть с этим, я произношу слова.

— Я беременна.

Заявление разносится по комнате. Глаза Киары расширяются от удивления.

— Ты что?

— Беременная, Киара. Например, у меня будет ребенок.

— Ты беременная? — шепчет она, ее