— Как это леди… и вдруг горничная? Может, леди Марита того… выдумывает? Видно же, что она эту… сестру лорда… зубами порвать готова! — раздался недоуменный девчоночий голосок.

Темный коридор разрезался надвое светом, падающим из настежь распахнутой двери кухни. Оттуда умиротворенно расползались клубы пара — не иначе, посуду кипятили — и слышался стук тарелок. Слуги ужинали и сплетничали о господах. И конечно же, главной сплетней дня была я! Хоть бы дверь прикрыли… их не услышат и мне удобнее, а то вот как я на другую сторону коридора теперь проскочу? А мне туда надо!

— А что ей, бедняжке, оставалось делать? — раздался воинственный ответ. Я не видела, но была уверена, что его обладательница решительно уперла кулаки в тугие бока.

На глаза опять навернулись слезы, так что даже губу закусить пришлось. Я этот голос сразу узнала. Флоренс! Она все еще здесь, в доме!

— Что они умеют-то, молодые леди, после своих Академиев! Росла ведь, как цветочек на окошке! — Фло шумно вздохнула. — Леди Ингеборга, благослови боги покойницу, дочку обожала, отец баловал, да и братец тогда тоже, казалось… Вместе-то они особо не жили: она маленькая была — он в столице учился, он вернулся — она учиться уехала, но на каникулах вроде как ладили, он ее гулять брал, пирожными кормил… И тут нате вам — брачный контракт! Она в ту же ночь в бега и кинулась, даже еды с собой не взяла! — в голосе кухарки прозвучало настоящее возмущение.

— Так ее что, замуж выдавали? — в резком голосе третьей женщины было возмущение. — Из-за этого она из ледей в убиралки подалась? Вот же ж дура!

— Замуж за де Орво. — внушительно ответила Флоренс… и в кухне повисло молчание.

— Правда, что ли? — наконец недоверчиво переспросила та самая, с резким голосом. — За ненормальных-то?

— Ну не за всех разом! — хмыкнула Флоренс. — За лорда Криштофа. Он тогда у де Орво меньшим был.

А теперь нет? — озадачилась я.

— Это чем же она так перед своим семейством провинилася? — протянула та, что с резким голосом.

— А тем, что когда молодая леди, Ингеборга которая, за старшего лорда де Молино замуж шла, они алтари-то того… объединили. — с авторитетностью королевского герольдмейстера провозгласила Фло. — Без этого старый Тормунд, папаша ейный, в земли де Молина и гроша б не уронил, не то что фабрику строить. Ну и выходит, что лорд Тристан наш, хоть и кровный де Молино, а алтарю ихнему теперича не совсем родной. Леди Ингеборга его вроде как усыновила, даже главой рода после смерти отца смог стать, а все ж приемный сын пожиже кровного дитяти будет. — напевный рассказ Фло сопровождался мерным постукиванием ложки, в воздухе все сильнее пахло специями.

— А как старый лорд помер, от сестрицы, значится, избавиться решили. — деловито заключила та, что с резким голосом. — Потому как она по обеим сторонам наследница выходит.

Вот такая я равносторонняя леди.

— Почему — избавиться? — с любопытством спросил молодой голос. — Лорд Криштоф красивый. И добрый. — стеснительно добавила она.

— Хлоп!

— За что? — вскричала девчонка, которой только что явно досталось полотенцем.

— За лордову доброту! — рявкнула Фло. — От которой у горничных навроде тебя живот на нос лезет!

— Не было ничего! — возмутилась девчонка. — Когда в том году бал давали, он приезжал! Обходительный… — в голосе ее появились мечтательные нотки и сразу последовал новый хлопок полотенцем. На сей раз девчонка промолчала.

— В полюбовницы к де Орво еще можно — не хуже, и не лучше других. — хмыкнула «резкая». — А вот в же-е-еныы… То не дайте боги!

— Да что такого-то? — вскричала девчонка.

— А то! Видала как нынешние леди де Орво, вдовы старших наследников ходят?

Вдовы? Сыновья лорда де Орво умерли?

— Видала — как нищенки! И глаза всегда в пол! — хихикнула девчонка. — Я думала, это потому, что вдовы! Мужей нет, вот и заступиться некому, а старый лорд де Орво, он… ну…

— Старый лорд, он, конечно, того… — я не видела, но была уверена, что обладательница резкого голоса покрутила пальцем у виска. — …истинный южный лорд и хранитель устоев! По-ихнему баба, даже ежели из аристократок — навроде ребятенка полоумного или пуще того, собачонки. Воспитывать да дрессировать надо, и воли не давать. По нынешним временам старшего де Орво еще поприжали, он невесток разве что оплеухами потчует. А папашка его, тоже истинный и хранитель… — судя по выразительной паузе «резкая» много чего хотела сказать, но не сказала. Или сказала, но про себя, а не вслух. — …женушку и кнутом, случалось, угощал и голодом морил.

— А до него так его папаша делал, и дед, и прадед, и все де Орво, сколько их в людской памяти осталось. И живут их жены недолго, вон, мать нынешнего лорда Криштофа померла — тридцати не исполнилось. — буркнула Фло. — А наша маленькая леди и в столице живала, и образование имела! И вот ее — да в эту семейку?

— При таком раскладе и правда лучше уж в горничных! — встряла «резкая». — Мы, ежели хозяин дерется, в суд подать можем, а невестки старого лорда-сволочуги только приседают да благодарят за науку, когда он оплеухи отвешивает! И жалованье горничным на руки выдают, а свое приданое невестки де Орво разве что в день свадьбы видели, а потом все, тю-тю, на что старый хрен лапу наложил, считай, пропало!

Приданого не было. Странно, после всего, что сталось со мной в жизни, я отчетливо помню тот вечер, и брачный договор, составленный О'Тулом и уже подписанный братом. Это показалось мне тогда по-особенному, отвратительно обидным: что брат не дает за мной приданого и что выдают меня за младшего де Орво, хотя у старого лорда еще наследник и второй сын не женаты. Я всегда знала, что я уж точно не хуже, а может и получше других девушек: и пусть дар маленький, но ведь не сплетничаю да тряпки перебираю, а учусь. Так папа говорил. Гордился, что у меня первое место в Академии по магометрии. И по теории магии. Хвастался. А тут… будто я какая-то… настолько ничтожная, что не заслуживаю даже того, что есть у дочери любого поденщика… мамина горничная с приданым замуж выходила, а я…

Это уже потом, в темноте своей комнаты — пусть думают, что наревелась и уснула! — утрамбовывая вещи в сумку, я сообразила, что невеста без приданого полностью переходит под власть главы рода мужа — был тогда такой милый закон, а законы я знала не хуже магометрии и теории магии. И понимала, что положение младшей невестки-бесприданницы в такой семейке как де Орво может оказаться хуже, чем у поденщицы на кухне. А в кабинете Тристана я просто скользила глазами по строчкам и думала: как он может! Папу же только похоронили, какая свадьба, какой брачный контракт и с кем — с де Орво, и… даже шкатулку с драгоценностями бабушки Тормунд в договор не включил! И очень хорошо, что не включил, без этого я бы, может, так быстро сбежать не решилась. И еще без его гримасы, когда я принялась лепетать, что хочу доучиться, и мама хотела, и папа обещал… Засевшая у стены в полумраке Марита на это звучно фыркнула, а у Тристана так искривились губы… что отправляясь к себе с наказом подумать до утра и перестать дурить, я уже просчитывала, удержу ли иллюзию до сейфа в старой маминой комнате.