Подруги пошли в глубь леса, все дальше удаляясь от дороги и от долетавших с нее торжествующих перекликов жемайтов, ноги сами несли их вниз по склону холма; за косогором лежала широкая низина, покрытая кустарником и густой порослью молодых лиственных деревьев. Среди этого мелколесья тут и там гордо вздымали свои раскидистые кроны столетние дубы.

По временам слышался треск сухих опавших веток под ногами, но это уже не вынуждало двух подруг вздрагивать от страха, так как им казалось, что они достаточно далеко ушли от опасности.

Идущая впереди Улла раздвигала высокие папоротники. Длинное платье мешало ей. Она приподняла спереди край подола, ее шаг сразу стал увереннее и шире.

Наконец, Улла остановилась.

– Я устала, – промолвила она.

Улла дышала прерывисто.

От быстрой ходьбы по густой чаще, когда приходилось то и дело уклоняться от низких веток, огибать деревья и перешагивать через кочки, и у Анны выступила испарина на лбу.

– Я все думаю о Гуго, – тихо проговорила Улла. – Как ты думаешь, сможет ли он уцелеть в этой битве?

Анна лишь печально вздохнула в ответ. Ей хотелось ободрить Уллу, но подходящие слова никак не шли ей на ум.

Птичий щебет в древесной листве успокаивал подруг; горячие потоки солнечных лучей, пробиваясь сквозь ветви, слепили им глаза. Пройдя еще совсем немного, подруги оказались на небольшой поляне, на которой стояли по кругу около десятка больших шалашей, сплетенных из зеленых свежесрубленных молодых деревьев и длинных лоз ивняка. Трава и папоротник вокруг этого укромного становища были плотно примяты, словно здесь недавно топталась добрая сотня человек.

– Это же лесной схрон язычников, – прошептала Анна, схватив Уллу за руку. – Видимо, здесь нехристи коротали ночи, подстерегая добычу на дороге. Уходим скорее отсюда!

Подруги спешно двинулись в обратном направлении, стараясь ступать как можно тише. Они озирались по сторонам, объятые леденящим страхом. Теперь, если под ногой Уллы трещала сухая ветка, она испуганно бледнела и прикусывала зубами свою нижнюю губу, негодуя на саму себя.

Вдруг где-то неподалеку в зеленых густых дебрях раздался жалобный женский вскрик.

Анна вздрогнула и замерла на месте, сердце ее бешено стучало в груди. Она встретилась взглядом с Уллой.

– Кажется, это кричала Виллина, – вымолвила Анна.

– Похоже, язычники схватили ее, – сказала Улла, отмахиваясь от комаров, которые вились возле ее раскрасневшегося лица.

Лес плавно уходил ввысь под торопливыми шагами подруг, которые спешили обратно к вершине косогора, машинально избрав то направление движения, которое казалось им наиболее верным. Беглянки спешили уйти подальше от лесного становища жемайтов, при этом не приближаясь слишком близко к дороге. Та сторона, где прозвучал крик Виллины, тоже грозила им опасностью, поэтому подруги повернули резко на юг.

Теперь впереди шла Анна. Прихрамывающая Улла то и дело отставала от нее. Чем выше по склону, тем толще становились деревья, в просветах между ними узкими полосками голубели небеса. До вершины холма оставалось не более полусотни шагов, когда путь Анне неожиданно преградил бородатый длинноволосый жемайт, выскочивший из-за толстого вяза. Ухнув, словно филин, жемайт оскалил в усмешке свои белые зубы. Расставив руки в стороны, он двинулся к Анне, которая невольно попятилась от него.

Сзади прозвучал приглушенный вскрик Уллы, словно кто-то успел зажать ей рот ладонью. Анна оглянулась. Улла билась в руках верзилы в медвежьем плаще, который держал ее за волосы, собираясь связать ей руки веревкой. В следующий миг чьи-то железные пальцы рванули Анну за косу с такой силой, что она свалилась наземь.

Лежа на земле, Анна увидела над собой троих жемайтов, которые о чем-то оживленно переговаривались на своем пришепетывающем наречии. Бородатые лица язычников, темные от загара, показались Анне страшными и безжалостными. Анна закрыла глаза, мысленно прощаясь с жизнью.

Однако у жемайтов были свои виды на пленниц. Они привели связанных Уллу и Анну к побоищу на дороге и посадили их в повозку, где уже сидели Ирма и Виллина. Обе были в слезах и в разорванных платьях. Оказалось, что жемайты, поймав их в лесу, надругались над ними. Ирмой соблазнились всего двое жемайтов, а вот более привлекательную Виллину изнасиловали поочередно шестеро язычников. Вскоре жемайты привели из леса еще двоих женщин, Кларису и Марту. Из них Клариса избежала насилия из-за своей отталкивающей внешности. Она была худа и угловата, имела узкое скуластое лицо с непомерно большим носом и глубоко посаженными глазами, в которых не было и проблеска мысли. В пути Кларису пользовали все крестоносцы из пешего отряда, так как она никому не отказывала и при этом не требовала больших денег.

Марта хоть и была из одного притона с Кларисой, но была более разборчива, зная себе цену. Марта была моложе Кларисы и гораздо красивее ее. Она отдавалась только рыцарям и их оруженосцам. Теперь же в этом несчастье привлекательность Марты сослужила ей дурную службу. Жемайты надругались над ней, как и над Ирмой с Виллиной.

Негромко переговариваясь между собой, пленницы пытались выяснить, кто из них видел красавицу Лоту. В какую сторону она побежала и не за ней ли увязалась дурнушка Берта?

– Я заметила, что Лота бежала в лес вместе с оруженосцем юного Виллекина Таубе, который прикрывал ее щитом от стрел язычников, – промолвила Клариса. – Берты рядом с ними не было.

Бертой звали еще одну блудницу, которую моряки с тевтонского судна, севшего на мель, сманили с собой в этот поход. Берта была некрасива, но имела весьма соблазнительные пышные формы. Юная Берта была падка на вино и во хмелю теряла над собой всяческий контроль. В пути с Бертой несколько раз случались курьезы, когда она спьяну теряла свои башмаки или что-то из своей одежды. Похотливость Берты была безмерна, как и ее страсть к хмельному питью.

– Полагаю, эта толстая потаскуха останется довольна, когда целая толпа язычников утолит с нею свою похоть, – проворчала Марта, у которой Берта постоянно крала какие-нибудь вещи.

– Не понимаю, как Берте удалось не попасться нехристям в лапы, ведь она такая неуклюжая! – изумилась Ирма.

– Кто знает, жива ли она вообще, – тихо заметила Анна.

После этих печальных слов пленницы притихли, понимая, что и их судьба теперь висит на волоске.

Жемайты сняли с убитых крестоносцев не только доспехи, но и все одежды, оставив на дороге лишь нагие окровавленные мертвые тела. Среди мертвецов валялись тут и там отрубленные руки и головы. С убитых рыцарских лошадей жемайты сняли седла и сбрую, после чего содрали с туш шкуру и вырезали наиболее лакомые куски мяса.

Своих убитых, числом не меньше двадцати, жемайты погрузили на две оставшиеся повозки, своих раненых они посадили на захваченных у крестоносцев лошадей.

Солнце было уже высоко, когда отряд жемайтов, наконец, двинулся в путь по лесной дороге. Сначала жемайты двигались все время на юг, затем на развилке дорог большая часть жемайтов вместе с ранеными и пленными повернула на юго-запад. Около сотни жемайтов, забрав с собой своих убитых, продолжили движение в южном направлении.