серой немецкой форме, а мечущиеся ещё в этом шквале огня солдатики и офицеры падали один за одним от метких выстрелов снайперов. Кажется, что такое сто винтовок?! Пережиток прошлого по сравнению с тем же пулемётом или автоматом Шпагина, но это сто винтовок в руках ста снайперов, минута и выпущено десяток небольших свинцовых пуль из Арисак, но сто если умножить на десять и добавить к этому, что снайпера почти не промахиваются – это почти тысяча убитых немцев.

Светлов прямо видел, как кончаются гитлеровцы. Не в смысле умирают, хотя, конечно, умирают, кончаются, в смысле, заканчиваются, просто не в кого больше стрелять и вот уже, не прошло и пяти минут, как стрельба почти стихла, даже стоны раненых слышны.

Как там сказал король Ягайло после битва при Грюнвальде: «Ужели здесь лежит весь Орден?» и ответил ему Подканцлер Миколай, который знал пророчество святой Бригитты: «Пришло время, и выбиты зубы их и отсечена правая рука!!»

Эх, блин, нет рядом никакого подканцлера, такая замечательная фраза пропадает.

– Второй, отходим. Всем номерам, отходим! Воздух! – Прокричал через несколько секунд майор. Ему отлично видно было, что немцы вызвали авиацию или это просто совпало, передавали же лётчики Скоробогатого, что почти постоянно Мессершмитты немецкие кружат над побитой один раз уже 10-й дивизией. Берегут. Не судьба. В прошлый раз не уберегли и в этот опоздали, нет больше в девятнадцатом механизированном корпусе 10-й танковой дивизии. Дивизию-то, наверное, можно воссоздать, набрав необученных штатских шпаков, но восьмидесяти танков и прочих «Штуг» уже нет. Теперь немецкой промышленности напрячься надо.

Светлов, обжигая руки о верёвку, слетел с сосны. Блин, чего перчатки не додумался надеть. Пулемёт мешал и спускаться, всё время цепляясь за ветки, и теперь бежать, стучал стволом по ногам, но не бросишь ведь. Во-первых, вещь дефицитная – штучная, а во-вторых, попадись она немцам и те уж сделают выводы, кто на них напал, хотя на этом именно экземпляре никаких серийных номеров и эмблем тульского или какого другого завода не было. Этот был произведён в Спасске-Дальнем, на опытном механическом заводе у Дворжецкого. Зато патроны были серийные. Ну и в-третьих, и самых главных, такую вещь нельзя показывать врагу. Тут столько новинок Шпагин применил вместе с инженерами из Шарашки, что немцам за десятилетие не придумать. Нельзя такие подсказки дарить.

Майор мчался, петляя, как заяц между соснами, а позади прочёсывали мессеры частым гребнем своих пулемётов лес вокруг дороги. Нет, ребята, поздно! Они успели отойти. В наушниках только тяжёлое дыхание и короткие команды, менялись люди, что уносили от дороги «Браунинги».

– Всем номерам, точка сбора плоский камень. – Передал Иван Ефимович и, сверившись с компасом на руке, чуть левее забрал. Увлёкся, видимо, дубы огибая безразмерные, и немного ушёл с курса. Камень и, правда, был приметным. Эдакий здоровенный плоский валун, словно, увеличенная в сотни раз плоская галька, что мальчишкой кидал в море у Владивостока Ваня Светлов. Сколько лет-то прошло. Сорок семь лет уже стукнуло, а тут носишься, как пацан, да ещё с тяжеленным пулемётом. Пора завязывать. В начальники штаба какого полка попроситься.

Прибежал не первым, у места сбора уже отдыхивались два десятка снайперов. И со стороны дороги группами небольшими набегали остальные. Пара минут и все двести восемнадцать человек на месте, даже хватающийся за сердце проводник.

– Командирам отделений, проверить людей и доложить.

Оказалось, что двоих нет, майор уже было хотел отправить людей на поиски, но тут парочка показалась.

– Почему отстали, – подлетел к пропаже лейтенант, но улыбающийся во все тридцать два зуба старшина тряхнул пустым мешком:

– Так растяжки ставили, тащ майор. Сюрприз будет.

– Всё, движемся к Каменюкам, Я в арьергарде, Семёнов и Карпов со мной. Зря ставили растяжки, Евгений Ильич, не до преследования гитлеровцам, драпают, должно быть, на север. Ну, те, кто остался в живых.

И словно накаркал, позади раздался узнаваемый хлопок гранаты Ф-1.

– Ходу. Темп максимальный. Маршрут запасной. Старшина, ставь подарки дальше. Возьми мешок у Славкина, потом отступаете по основному маршруту, догоняете нас. Пошли.

Событие тридцать пятое

Хорошо защищён тот город, который окружён стеной из мужчин, а не стеной из кирпича.

Ликург Спартанский

Иван Яковлевич отправил в ставку к Чуйкову отделение связистов и теперь спокойно получал новости, так сказать, онлайн. Всё в стране шло, наверное, по тому сценарию, что и в реальной истории. Частичная мобилизация, переброска войск к границе, переименовали Бобруйскую армейскую группу Белорусского особого военного округа в 4-ю армию. Теперь осталось получить приказ на выступление и на полной скорости двигаться к Бресту.

Его план сработал, почти на пять. Немцы подошли к городу и к крепости не двенадцатого сентября, а только пятнадцатого – вчера. И подошли практически без танков и артиллерии. И поляки подсуетились. От Белостока, отступая, части подошли, ополчение, которое тут называется – батальонами Народной Обороны собрали и вооружили, даже силы Корпуса Охраны Пограничья (КОП) подошли со всей Западной Белоруссии, или, если с той стороны смотреть, то с восточных воеводств. Народная Оборона и жители города нарыли окопов, деревьев навалили на дорогах. Всё это Брехту тоже, можно сказать, онлайн докладывали лётчики Скоробогатого. Они двойками вылетали к Бресту-над-Бугом и сразу смывались, если натыкались на немецкую авиацию, а если мессеров не было, то проводили детальную разведку с фотографированием обороны поляков. Опознавательные знаки на крыльях пока не перекрашивали, и поляки, активно поливающие немецкие самолёты огнём зенитных пулемётов, по «своим» пролетающим буквально над позициями не стреляли, даже руками махали. Один раз всё же схлестнулись и немцами «Сталинские соколы». Герой Советского Союза капитан Дуборезов прозевал появление пары мессеров, те вынырнули из облаков и сразу огонь открыли по «полякам» – бякам. Это они зря. Брехт дал чёткую команду вступать в бой, только, если нет возможности этого боя избежать. Капитан решил, что момент именно этот. Повторили тот же приём, что и под Помжей. Зашли снизу и на дальней дистанции, пользуясь тем, что «Эрликон» бьёт точнее и дальше немецких пулемётов расстреляли сто девятые. Только обломки брызнули во все стороны. Вспыхнул бензин и горящие облачка стали падать на землю. Действия происходило на глазах у роющих окопы поляков и те долго прыгали и махали руками, кричали, наверное, про то, что «щё Польска не сгинела». Может, и