как заложницу. Кажется, согласно Зосиму, он относился к ней с любезностью и даже преувеличенным почтением, как к сестре императора и дочери Феодосия, но ее, однако же, принудили следовать в его обозе и обозревать при этом руины Лукании и Калабрии. То есть суть дела, исходя из реальности, в том, что Галла Плацидия была одной из надежд готов, и это стало очевидно после смерти Алариха. Готская армия оказалась в своего рода ловушке; она не могла покинуть Италию без согласия Равенны, а если б она была вынуждена остаться в Италии, то лишь вопросом времени стала бы ее гибель, мгновенная или постепенная. Возможно, Аларих это предвидел; и уж наверняка это оценил его преемник Атаульф. Он увидел, что его шанс на успех в переговорах с империей заключался в обладании Галлой Плацидией… Так, необходимость поиска отступления на лучших условиях, которые он только мог бы выговорить, заставила его обратить внимание на свою пленницу Плацидию, которую он нашел, возможно, прекрасной, по крайней мере это был такой приз, какой превосходил все возможные мечты варвара». Итак, готский вождь задумался о женитьбе, но был в этом не одинок – о несчастливом женихе Евхерии мы уже упомянули, но был еще один претендент – вельможа Гонория Констанций, вынашивавший планы посредством этой женитьбы приблизиться к трону бездетного Гонория с корыстной целью овладения престолом по смерти императора. Э. Хаттон выдвигает романтическую теорию, что Плацидия предпочла молодого и довольно красивого гота постылому пожилому царедворцу, ветерану походов еще Феодосия I, однако истина кроется в том, что оба брака Плацидии и с Атаульфом, и впоследствии с тем самым Констанцием, были не по любви, а по принуждению, в силу обстоятельств. Олимпиодор пишет (имена – так в использованном переводе 1860 г.): «У Адаульфа требовали Плакидии. На этом настаивал особенно Константий, который впоследствии сочетался с ней браком. Но как данные Адаульфу обещания, особенно в отношении присылки к нему пшеницы, не были исполняемы, то Адаульф не возвращал Плакидии и уж замышлял о прекращении мира и о начатии войны…. Когда у Адаульфа требовали Плакидии, то он взаимно требовал обещанной ему пшеницы (413 г. по Р.Х., 10 Инд. 19 Гонория). Онорий и Константий не были в состоянии исполнить обещание, однако не менее того говорили, что они доставят пшеницу, как скоро получат Плакидию. Адаульф давал им тот же ответ… Адаульф хотел вступить в супружество с Плакидиею. Когда Константий требовал ее, то Адаульф делал самые тягостные предложения, для того чтобы в случае неудовлетворения иметь благовидный предлог удерживать у себя Плакидию».

Равеннского «жениха» Олимпиодор живописует по-разному – то положительно характеризуя, то сатирически, делая акцент на его бедность: «Константий был родом иллириец, из дакийского города Наиса. Со времен Феодосия Великого он участвовал во многих походах… Он был хороший человек и не поддавался корысти до женитьбы своей с Плакидою (421 по Р.Х.). но, сочетавшись с ней, он пристрастился к деньгам». «Константий, бывший уже давно десигнатом (т.е. назначенным на должность, но так еще и не вступившим в нее. – Е.С.), сделан консулом в Равенне (414 г. по Р.Х., Инд. 12, Гонория 20)… Для необходимых при консульском звании расходов найдено потребное и достаточное количество золота в имении Ираклиана (убийцы Стилихона, поднявшего потом в Африке бунт против Гонория. – Е.С.), который был убит за искание тирании. Однако не нашли столько, сколько надеялись. Недвижимое его имение простиралось всего до 2000 литр. Все это состояние получил Константий, испросив его зараз у Онория. Сей Константий был на выездах мрачен и суров; глаза его были большие, шея высокая, голова широкая. Сидя на коне, он совершенно прилегал к его шее и в таком положении бросал туда и сюда косые взгляды; он осуществлял собой для всякого пословицу: “Вид, достойный тирана”. Но за обедом и на пирах он был вежлив и приятен и часто вступал в споры с мимами, игравшими перед столом».

Переговоры с готами кончились тем, что Гонорий как бы нанял их орду для охраны Галлии, потрясаемой бродячими племенами варваров и восстаниями узурпаторов. Атаульф был пропущен через Альпы, но он, однако же, увел с собой и Плацидию. Может, она продолжала оставаться заложницей, а может, и прав Ф. Грегоровиус, когда писал: «Гордость Гонория уже пала настолько, что дозволяла ему отдать свою собственную сестру в жены варвару и грабителю Рима». Он же пишет: «После долгих переговоров король готов согласился покинуть Италию и, перейдя через Альпы, уйти в Галлию, где, получая жалованье от императора, Атаульф должен был усмирять узурпатора Иовина. Залогом мира были красавица Плацидия, самая дорогая добыча, полученная при разграблении Рима, некогда пленница Алариха, а теперь царственная невеста храброго короля варваров… Атаульф теперь поступал на службу к императору и отказывался от своих смелых замыслов стать самому цезарем. Историк того времени (Орозий. – Е.С.) вкладывает в уста сознающего свои силы короля слова, которыми превосходно определяется отношение политически еще не созревших готов к империи. “Сначала я страстно желал уничтожить имя римлян и сделать империю римлян империей готов – так, чтобы то, что было до сих пор Романией, стало Готией, и Атаульф стал тем, чем был до сего цезарь Август. Но опыт научил меня, что ни готы, при их необузданном варварстве, не могут следовать законам, ни государство не может существовать без законов, и я предпочел восстановить Римскую империю силой готов, чтобы потомство могло славить меня как реставратора государства, которого я не мог заменить другим. Вот почему я избегаю войны и стремлюсь к миру”».

Готский историк Иордан несколько иначе излагает события, приписывая пленение Плацидии не Алариху, а Атаульфу, да и место их бракосочетания указывает в Италии: «Атаульф, (по смерти Алариха. – Е.С.) приняв власть, вернулся в Рим и, наподобие саранчи, сбрил там все, что еще оставалось, обобрав Италию не только в области частных состояний, но и государственных, так как император Гонорий не мог ничему противостоять. Его сестру Плацидию, дочь императора Феодосия от второй жены, он увел из столицы пленницей. Однако, принимая во внимание благородство ее происхождения, внешнюю красоту и девственную чистоту, он сочетался с ней законным браком в Форуме Юлия, городе [провинции] Эмилии, с той целью, чтобы варвары, узнав об этом союзе, сильнее боялись империи, как соединенной с готами. Гонория же августа, хотя и истощенного силами, он, полный расположения к нему, не тронул, теперь уже как родственника, и двинулся к Галлиям».

Место бракосочетания Атаульфа и Галлы – очередная историческая загвоздка. Форума Юлия в провинции Эмилии не было – был Форум Ливия, совр. Форли. Форум же Юлия – совр. Фрежюс в Провансе (там Август держал захваченные у Антония корабли, пока они не сгнили, мы об этом писали ранее). Т.о. нельзя решить, женился ли Атаульф на Галле по прибытии в Нарбоннскую Галлию (так полагает В. Вегнер, например, видимо, с опорой на Идатия и Олимпиодора), либо же сделал это еще в Италии, довольно недалеко от Равенны. Э. Хаттон пытается примирить обе версии, изложив их и сославшись на цитированное выше известие Иордана, и полагает, что, возможно, было две церемонии, и торжества в Нарбонне были всего лишь годовщиной итальянской свадьбы или как бы подтверждением ее – однако автору эта оригинальная мысль представляется откровенно надуманной, ведь разногласие кроется именно в ошибке Иордана. Обратимся к Олимпиодору за описанием этого события; характерно, что он объясняет эту свадьбу уговорами Плацидии, какая уж тут