приказал он, спускаясь с вала по деревянной лестнице, – оружие, щиты, повседневную утварь, то, чем копают. Мы отправляемся через… – Он посмотрел на солнце. Было еще рано, и он не хотел, чтобы тевтоны видели, как он покидает лагерь, но следовало сполна использовать остаток дня, чтобы враг не получил слишком большого преимущества. – Через два часа, – отрезал он.

Трибуны не верили своим ушам.

Наконец-то консул проявил себя как настоящий вождь, и после долгих месяцев, проведенных в устье Родана, они тронутся в путь.

– Ступай в мой шатер, – добавил он, глядя на Сертория.

Тот последовал за консулом в преторий.

Войдя внутрь, Марий развернул лежавшую на столе карту Южной Галлии и указал на точку: город-государство Массалия[16], расположенный примерно в шестидесяти милях к востоку.

– Они пройдут здесь, но я собираюсь их опередить, – начал консул. – Я хочу встретить их здесь: это Аквы Секстиевы. Враги могут напасть на колонию, а могут и не напасть, но я хочу, чтобы мы прибыли раньше и остановились на одном из холмов. Мы будем далеко от реки, а значит, далеко от воды; это затруднит снабжение. Неподходящее место для того, чтобы выдерживать осаду длиной в несколько недель наподобие этой, но оставаться там долго я не собираюсь. Я брошу против них легионы. Тевтоны, амброны и их союзники пойдут туда по главной дороге, и их так много, что они займут всю эту землю, – он указал на карту; ошеломленный Серторий никак не мог поверить, что консул задумал это уже давно, много месяцев назад. – Нам придется отклониться и обогнать вражескую колонну, идя вдали от моря или вдоль побережья, но главное – напрямик. Это будет непросто. Справятся ли наши легионеры?

– Справятся, – кивнул Серторий. – Все эти месяцы они не сидели сложа руки – рыли оборонительные траншеи и рвы. Они сильны и рвутся в бой. Если мы сообщим, что отклоняемся от удобной главной дороги, чтобы обогнать врага и напасть внезапно, их сандалии полетят над галльской землей, как на крыльях.

– Что ж, пусть легионеры знают, какова наша цель. Клянусь Юпитером, это их воодушевит.

С этими словами Гай Марий вздохнул и уселся в кресло.

Серторий понял, что консул больше не нуждается в его присутствии, и поспешил передать его слова остальным начальникам. Марий прошлых лет, побеждавший в Африке громадные вражеские силы, снова был с ними.

Тевтонский лагерь, вечер

Тевтонские дозорные явились с докладом к царю. Сомнений не было: вопреки ожиданиям, римляне покинули лагерь и устремились вслед за ними.

– Они меня не волнуют, – сказал Тевтобод советникам и добавил: – Всякий раз, когда мы сражались с ними в открытом поле, мы побеждали. Если они нападут, мы развернемся и встретим их. Дозорные по-прежнему будут следить за их передвижениями. Единственное место, где римляне отразили наш натиск, – проклятый лагерь в устье великой реки, где они окопались. Теперь они покинули его, и это хорошая новость. Они в отчаянии, потому что мы идем на Рим. Видимо, рассказы о том, что мы сделаем с их женщинами, наконец-то возымели действие.

Он запрокинул голову и расхохотался.

Советники и начальники последовали его примеру; в их смехе слышалась злость, презрение и удаль. Именно такие чувства владели тевтонами в последние годы, когда они противостояли римским консулам. Потеха, да и только.

Римское войско на пути в Массалию

Легионеры Мария делали большие переходы, magnis itineribus, напоминая груженых мулов: каждый тащил на себе оружие, утварь и орудия для возведения укреплений. Суровая подготовка, которой они подвергались несколько лет по воле консула, особенно в последние месяцы, оказалась полезной. Очень скоро они настигли бесконечную колонну тевтонов. Воины, женщины и дети, повозки, всевозможный скарб. Густые клубы пыли, поднимаемые войском и сопровождавшей его толпой – с тевтонами были их семьи, а также союзники вроде амбронов, – были видны за несколько миль.

На второй день консул обратился к начальникам:

– Надо ускориться. Мы пойдем в обход и опередим их. Сегодня же.

Они поднажали, рискуя выбиться из сил. Держась вдали от дорог, по которым двигались тевтоны, легионеры испытывали подлинные мучения, но при этом помнили обещание консула – совершив усилие, они окажутся между тевтонами и Римом – и надеялись, что на этот раз им суждено сражаться, а не прятаться sine die[17] за частоколом.

Воодушевленные близостью битвы, а также желанием доказать врагам, что они ни в коем случае не socors, легионеры обогнали тевтонское войско.

XIX

Заседание Сената

Таверна на берегу Тибра, Рим

90 г. до н. э.

– А теперь все будет еще занятнее, ребята, – сказал Гай Марий с широкой улыбкой: он приближался к любимой части своего повествования. Бывший консул так увлекся, что никто не осмеливался его прервать, хотя в таверну прибыли гонцы из курии. Наконец Серторий решился и подошел к столу, за которым сидел Марий со своим племянником и его юным другом.

– Славнейший муж… – обратился к нему трибун.

Гай Марий рассказывал о битве при Аквах Секстиевых, не обращая внимания ни на что, кроме глаз Цезаря и Лабиена. Мальчики слушали о его военных приключениях затаив дыхание.

– Славнейший муж! – повысил голос Серторий.

Марий прервал рассказ и повернулся. На его лице читались досада и недоверие: трибун был самым приближенным к нему военачальником.

– Мне жаль, славнейший муж, – повторил Серторий уже сдержаннее, – но прибыли гонцы с Форума. Сенаторы собираются на заседание и ждут Гая Мария. Одно из посланий подписано самим Метеллом, прочие – Суллой и Долабеллой.

– А Метелл пишет слова полностью или делит их на части, как всегда? – насмешливо спросил Марий, имея в виду особенность речи почтенного сенатора. Оптиматы не упускали случая посмеяться над его слабым знанием греческого: раз так, он посмеется над заиканием своего заклятого врага.

Серторий стал невольно перебирать письма в поисках послания от Метелла, будто в самом деле собирался проверить.

– Не имеет значения, как это написано! – злобно вскричал Марий, даже не взглянув на трибуна. – Пусть подождут! Пусть подождут все, особенно проклятый Метелл и его приспешники – Сулла и Долабелла! Разве не видишь, что я занят важным делом? Я преподаю урок племяннику! Хочу привить ему немного рассудительности и дать представление о полководческом искусстве, ведь в голове у него гуляет ветер, а в груди тесно от стремления к справедливости: он считает, что может добиться ее, ни о чем не задумываясь.

В таверне воцарилась тишина.

Серторий умолк, напрягся и склонил голову.

Марий глубоко вдохнул и откинулся на спинку кресла. Цезарь и Лабиен замерли.

– Серторий, ты – мой самый надежный воин. – Марий положил ладони