– Я сомневаюсь, – протянула Кесса, но было поздно. Слово прозвучало. Кесса, будучи девушкой, я думаю, любила худеть. А вот я с каждым днем страдал сильнее.

Ступать на рыхлую землю, которая, я знал, кишит тысячью мерзких созданий, совсем не хотелось, но я уже чувствовал запах еды. Точнее, не запах – пахло, как и прежде, сухим теплом, – а дух. Я ощущал ее присутствие. Конечно, это вполне могло быть первым признаком голодного помешательства, но я верил в обратное.

Я уже почти шагнул, как вдруг увидел: к «еде» направились несколько карликов. Обеденный перерыв?

– Ладно, – взял я себя в руки, – посмотрим, будут они есть или нет.

– Это все равно может быть отравой, – заметила Кесса.

– Вряд ли. Они ходят, дышат, урожай собирают, значит, и есть должны, как люди.

– Кимцы тоже ходят, а едят знаешь что?

– Что? – Любой разговор о еде был мне интересен.

– Тартовых опарышей, например.

– И как? – Название не о чем мне не говорило.

– Очень вкусно!

И чего так орать? Гм… видимо, она уже приближалась к тому состоянию, в котором последнее время пребывал Мик. Каждое слово давалось с трудом.

– Ладно, если там есть что-то съедобное, я принесу. Ждите здесь.

Не дождавшись, пока карлики доберутся до бочек, я подошел ближе. Чтобы, в случае чего, не опоздать к раздаче. Они подошли к бочке и… столкнули ее на землю. Внутри было пусто.

«Сожрали уже», – мелькнула в голове паническая мысль.

А вдруг на дне что-то осталось?

Я ринулся к бочке, но, не добежав метра, остановился. Стало ясно, что она не для еды. Земля поблизости от нее вспучилась – я отступил на пару шагов, – внутрь полезли жуки – те, что заменяли дождевых червей. Карлики поставили бочку на дно, как только она заполнилась наполовину. Жуки продолжали лезть. Ручейки на стенках вместилища пропали только минут через пять. Впятером водрузив наполненный до краев сосуд обратно на телегу, карлики опрокинули и вторую бочку. Наружу вырвалось целое полчище насекомых. Жуки тут же принялись вгрызаться в землю. Большего мои нервы выдержать не могли.

Я побежал к другим телегам – с самыми маленькими сосудами: черными горшочками с плотными крышками. Они стояли у самой пирамиды. Никого из карликов рядом не было. Протянул руку: открыть? Внезапно, я почувствовал: кто-то стоит рядом со мной. Чуть повернувшись, я едва не наткнулся на темный балахон. Карлик стоял вплотную, он смотрел на меня не отрываясь.

– Э…

Я растерялся. И чего он хочет? Вряд ли полакомиться моими внутренностями – это бы я почувствовал. Или нет? Рука опустилась сама по себе, легла на рукоять.

Оказалось, карлик только этого и ждал. Чуть оттолкнув меня – легкое касание потрясло до глубины души: настолько я не ожидал его, – он встал вплотную к телеге, взял горшочек в руку – тот самый, к которому тянулся я – и, отведя сосуд подальше от себя, поднял крышку.

Внутри оказалось пусто.

Секунду я тупо смотрел. Неужели снова жуки?!! Но сколько туда влезет? С дюжину подземных, а «комар» и вовсе только один… Горшочек продолжал мирно лежать на пушистой ладошке малыша, – и в это время загудела пирамида. Черная краска, в мгновение оголив конус, взвилась в воздух. Пыль дрогнула один раз, второй, резко перемешалась – и плеть черных крошек устремилась вниз, ко мне.

Чертов карлик стоял слишком близко – невозможно было поставить щит, не задев его, а я не мог напасть первым. Пятиться на большой скорости очень сложно, – оставалось два шанса: упасть или отпрыгнуть в сторону.

Я упал в сторону. И увидел, как без остатка, до последней песчинки горшочек поглотил вихрь. Карлик плотно прижал крышку. Гул стих. Пропало даже тихое звучание, замеченное мною на прошлой проплешине. Пирамида потускнела.

В отличие от меня, ничуть не смутившись произошедшему, карлик взялся за второй горшочек. Едва крышка отстала от стенок, изнутри полезла черная пена. Захотела выпрыгнуть, но, кажется, не смогла.

Шагнув к пирамиде, карлик выплеснул содержимое. Резво, как муравей взбирается в горку, черная краска поползла вверх. Правда, я всегда думал, что краска лазать не умеет. Оказалось, иногда может. Темные ручейки соединились в верхнем углу: заблестев черным цветом, пирамида едва слышно загудела.

Я еще немного побродил по рыхлой земле в поисках пищи и воды. Безрезультатно. Сделав круг, я вернулся к повозке с горшочками. Закончив свои дела с пирамидой, карлик стал привязывать к повозке «собако-коня».

Где ж еду-то взять? Не могут же они ничего вовсе не есть. Муравьи размером с лошадь, кровожадные призраки в тетрадках, монстры, тысячи лет стерегущие границу посреди Драконьего полуострова, ползающая краска – это необычно, но все же не другой мир. В то, что кто-то здесь приспособился питаться воздухом, я поверить не мог. Ну, не умеет нормальный мужик без еды. Просто не умеет. Это была одна из главных правд, на которой держалось всеобщее существование. Управлявшие движениями карликов отточенность и порядок лишь больше ранили логику мира. В месте, где все вроде бы правильно, отчего-то не было еды.

Сказать, что я был обижен, – ничего не сказать. Нашел бы кого, зло бы сорвал. Скорее из чувства противоречия, чем если бы он действительно был нужен, я схватил с телеги горшок:

– Идем отсюда.

Я не стал лишний раз проверять реакцию карликов: взял горшок незаметно для них. Уследить сумел бы лишь мастер келото. Так же быстро я добрался до Кессы с Миком. Карлики в нескольких метрах от них продолжали грузить повозку. На досках успел образоваться полуметровый зеленый холмик.

– Нет здесь еды, – хмуро сообщил я.

Никто не ответил. Даже про горшок не спросили. А вдруг там еда и я не хочу делиться? Нельзя же быть такими наивными! Особенно учитывая, что делиться я действительно не хотел.

Туго примотав крышку к стенкам, я спрятал добычу в заплечный мешок. Остальные свои сумки давно выкинули, да и моя была почти пустой. Зато теперь потяжелела: горшок оказался довольно увесистым.

Кое-как заставив Мика и Кессу двигаться, я пошел впереди, очень старательно и раздраженно при этом топая. Настолько голоден я не бывал никогда: даже когда нас похищали кочевники – они нас чем-то кормили. Самое удивительное – слишком уж уставшим или разваливающимся на ходу я себя не чувствовал. Просто хотел есть. Даже желудок не болел – только нарастающее и захлестывающее чувство голода.

«Жрать, жрать, жрать! Жрать, жрать…» – больше ни о чем не мог думать.

– Кай… – Голос донесся откуда-то издалека. Что вообще происходит?..

Остановившись, я с силой взлохматил себе волосы.

– Черт, как же есть-то хочется…

– Кай!

– Что?!

Я вздрогнул, как от удара. Резко чувство голода отпрыгнуло на второй план. Оно было на первом?!