Хейса вмешиваются в мои переговоры с каждой девушкой. От меня отвернулись все агенты города, кроме тебя. Ты знаешь, я человек честный…

При сравнении любого сценария с готовым фильмом почти неизбежно обнаруживаются десятки мелких текстуальных различий – режиссер или актеры выбрасывают непонравившиеся строки, импровизируют или просто забывают текст. На это не обращает внимание никто, кроме, надо полагать, самого сценариста. Однако в этом случае опущение довольно значительное и, вероятно, объясняется осознанным решением режиссера или киностудии, а не сиюминутной импровизацией.

«Актерская ассоциация» – явная отсылка к актерскому профсоюзу, который тогда, как и сейчас, имел огромное влияние в Голливуде. Если бы Дэнхем и его проект существовали в реальности, Актерская ассоциация за справедливость, несомненно, весьма отрицательно отнеслась бы к его намерению увезти молодую актрису в компании мужчин на край света для съемки авантюрного фильма без внятного сценария. Еще меньше им понравилось бы то, что Дэнхем собирается взять девушку с улицы без опыта актерской игры и дать ей главную роль.

Впрочем, маловероятно, что упоминание о профсоюзе могло кого-нибудь смутить. Другое дело – «банда Хейса», прямо отсылающая к Ассоциации кинокомпаний и дистрибьюторов, известной как «Офис Хейса». Для киностудий того времени это была спорная тема, и неудивительно, что ремарку, способную вызвать бурю гнева, тихо убрали из фильма.

После ряда скандалов, прогремевших в Голливуде начала 1920-х годов, киностудии объединились и создали Ассоциацию кинокомпаний и дистрибьюторов, позже переименованную в Ассоциацию кинокомпаний Америки. Поначалу это была имиджевая акция, нацеленная на формирование положительного образа киноиндустрии в глазах общественности. Ассоциацию возглавлял Уильям Хейс, в прошлом – руководитель избирательной кампании республиканского президента Гардинга.

В тот период большинство американских кинотеатров принадлежало киностудиям, однако в силу их рассеянности по стране законодательные нормы, которым требовалось следовать, различались от штата к штату. Варьировалась и приемлемость (или предполагаемая приемлемость) содержимого в разных регионах из-за большой пестроты моральных и религиозных представлений американцев. Часто киноленты возвращали дистрибьюторам с как попало вырезанными сценами.

Вопросы цензуры в тот период становились все актуальнее в самых разных сферах общественной жизни США. Чем больше люди ходили в кино, тем больше моралисты – религиозные группы, образовательные учреждения и прочие – воспринимали кино как угрозу своим ценностям. В ряде штатов на законодателей давили с целью принятия законов, строго ограничивающих содержимое кинолент.

Разумеется, цензурирование разных аспектов фильма в разных штатах сделало бы дистрибуцию практически невозможной. Опираясь на ресурсы Ассоциации и собственные связи с Республиканской партией, Хейс провел в нескольких штатах тщательно спланированную кампанию, и, когда по результатам референдума в штате Массачусетс новое законодательство отвергли с соотношением голосов два к одному, битва была выиграна.

Несколько лет после этой победы Хейс вел двойную игру – с одной стороны, защищал киноиндустрию от непрестанных жалоб моралистов, а с другой, пытался навязать Голливуду собственную мораль. Время от времени он публиковал для студий списки рекомендаций и запретов, на которые, впрочем, никто не обращал внимания.

В 1930 году появление звукового кино вызвало новую волну претензий по поводу нравственности, и Хейс опубликовал первый из своих печально знаменитых кодексов производства фильмов, оставшийся в истории как Кодекс Хейса. Поначалу тот оказал прямо противоположный эффект. Кодекс не имел силы закона; единственное, чем он мог оперировать, – страх перед тем, что может случиться без него, и большинство участников отрасли это не слишком тревожило. Разгоралась Депрессия, и студии отчаянно искали рецепт верного заработка. Ответом стали две вечные темы: секс и насилие.

К 1934 году в Ассоциации кинокомпаний Америки осознали необходимость ужесточения Кодекса. Свод правил обновили, и теперь для выпуска фильма требовалось прокатное удостоверение. Руководителем новой Администрации производственного кодекса назначили Джозефа Брина, под чьим контролем Кодекс соблюдался неукоснительно.

«Кинг-Конг» вышел в конце 1933 года и относится к эпохе до Кодекса Хейса. Точнее, Кодекс образца 1930 года уже существовал, только почти никто ему не следовал. Эпоха до Кодекса Хейса охватывает примерно четыре года – с момента создания и до принудительного внедрения, которое спровоцировали некоторые фильмы того периода. Пожалуй, самый известный из них – «Тарзан и его подруга» 1934 года. В этом фильме Морин О’Салливан почти все время разгуливает в наряде, весьма условно прикрывающем ее соблазнительные формы, а в первой версии присутствовала четырехминутная сцена обнаженного плавания, в которой на самом деле снялась дублерша – золотая медалистка Олимпиады 1928 года Джозефин Макким. По современным меркам фильм довольно безобиден – невольно задаешься вопросом, к чему было столько шума (как и во многих других случаях). Немецкий фильм «Экстаз» 1932 года содержал столь же невинную сцену обнажения Хеди Ламарр, но так и не попал на американские экраны – его конфисковали на таможне. Моралистов привел в неистовство сам факт его существования.

А потом появился «Кинг-Конг».

Роль Фэй Рэй в «Кинг-Конге» весьма показательна с точки зрения Кодекса Хейса. Полезно уяснить масштабы нарушений, которые позволили себе Купер и Шодсак. Перечислим актуальные пункты Кодекса 1930 года с описанием соответствующих сцен фильма и их вероятной интерпретацией.

Статья II. Секс:

2. b. Сцены страсти. Запрещается изображение чрезмерно страстных поцелуев, чувственных объятий, а также поз и жестов, намекающих на секс. Энн Дэрроу дважды показывают в такой позе – раскинувшейся навзничь от страха или усталости.

4. Запрещается изображение сексуальных извращений или любых намеков на них. Скотоложство (половые сношения между человеком и животным) явно относятся к сексуальным извращениям. В сцене, где Конг срывает с Энн Дэрроу одежду, особо показано, как он после этого нюхает свои пальцы, что подчеркивает его зверскую природу.

5. Запрещается изображение белых рабов. Хотя в «Кинг-Конге» нет сцен с «белыми рабами» в том смысле, который подразумевался в 1930-е годы, фильм тем не менее содержит множество намеков: хрупкая девушка из цивилизованной страны оказывается во власти чуждого неуправляемого существа, которое намеревается использовать ее в своих целях.

Статья VI. Костюмы:

2. Запрещаются сцены раздевания, кроме случаев, когда это абсолютно необходимо по сюжету. Хотя Энн Дэрроу не раздевается намеренно, Конг срывает с нее большую часть одежды, и почти всю вторую половину фильма ее тело едва прикрыто.

3. Запрещается непристойное или чрезмерное обнажение. См. выше. После того как Конг срывает с Энн Дэрроу одежду, она остается полуобнаженной, и во время плавания, бега и прочей активности в кадре мелькает ее оголенное тело. А в начале фильма есть сцена, когда она пробуется перед камерой в полупрозрачном платье. Члены экипажа пожирают девушку глазами, что только подчеркивает сексуальность этого наряда.

Статья VIII. Религия:

3. Следует проявлять должную осторожность и уважение при изображении церемоний любой определенной религии. Обитатели Острова Черепа выстроили вокруг Конга некую тотемическую религию: призывают его ударами в гигантский гонг, исполняют ритуальные танцы с целью умилостивить его, приносят ему человеческие жертвы и так далее. Неясно, можно ли это считать «определенной» религией, тем не менее ритуалы