– Кристина! – крикнули позади.

Она некоторое время по инерции шла дальше, прежде чем её позвали снова. И только тогда она повернулась назад.

Сперва мелькнула собака со щенками, затем мужчина с детьми, а лишь после, когда Кристина крепко зажмурилась и вновь открыла глаза, стала видна тропинка, уходящая в сторону.

Буквально пара минут по ней, и показался шатёр. Конусообразный, больше похожий на вигвамы индейцев – такой же вытянутый ввысь, а не вширь. На тёмном полотнище ткани белыми буквами алело – «Мойры, Парки, Норны».

Кристина не смогла сдержать смешка и одновременно с тем – лёгкого ощущения того, что всё будет хорошо. Самоирония – признак интересного собеседника. Или собеседниц.

* * *

Она узнала их сразу, как вошла внутрь шатра. В этот раз не маленькие девочки и не жгучие красавицы, а две зрелые женщины, которые сидели за столом и раскладывали карты. Кристина сделала несколько шагов вперёд, стремясь рассмотреть, что же на них, но карты оказались пустыми прямоугольниками. Мутная завораживающая белизна непроглядного тумана.

– Ты слишком спешишь, – сказала Мария.

Движением руки она сгребла карты в кучу и принялась их тасовать. Тонкие изящные пальцы с красными ногтями ловко перехватывали карты, переворачивали их, прятали в глубь колоды, доставали по одной и вновь собирали воедино. Каждый раз гадалка прятала от Кристины то, что изображено на карте, как будто белые прямоугольники хоть чем-то отличались между собой.

– Она всегда будет спешить, – сказала Хуана, не поворачиваясь к Кристине. – И даже когда-нибудь успеет.

– Но не сегодня.

– Да. Позже.

Кристина неожиданно для себя зевнула и оббежала комнату взглядом. Шкаф с древними фолиантами. Карнавальные маски, развешанные над гадалками. Анатомический манекен, вдоль и поперёк исписанный расплывающимися и оттого нечитаемыми символами.

В конце концов взгляд наткнулся на трёхногий табурет рядом со шкафом. Магия этого места или долгая дорога, но что-то высосало из Кристины все силы. Она присела, закинула ногу на ногу и приготовилась к продолжению спектакля двух гадалок.

«Я не уйду, пока не получу необходимые ответы. Останусь здесь и не сдвинусь с места, пока всё не разъяснят. Разве что меня вышвырнут вон, но тогда я буду сопротивляться!» – решила Кристина.

Несколько подряд смертей и воскрешений должным образом воспитывают бесстрашие.

Однако время шло, но ничего не происходило. Две женщины сидели за столом. Одна тасовала карты, а вторая молча наблюдала. Лишь шорох картонных прямоугольников друг об друга, и никакого другого звука. От всего этого спать хотелось ещё больше, и уже челюсть болела от постоянных зевков.

– Вы что-нибудь скажете? – спросила Кристина.

– Обязательно скажем, – ответила Хуана.

– Но не сейчас, – кивнула Мария.

Приступ злости поднялся из груди, проскочил по горлу, скользнул по языку и уже готовился отзвучать, но вместо него изо рта Кристины выскочило облако тумана. Внутри оказалось слово «прекратите». И три восклицательных знака.

Совсем как в комиксе.

Облако проплыло по воздуху и остановилось возле Марии. Та выхватила из колоды карту и припечатала «комиксовую фразу» к столу. Затем поддела пальцами прямоугольник и перевернула его.

Слишком далеко, чтобы разглядеть, но пустой карта уже не выглядела.

– Настоящее, – провозгласила Мария и положила колоду на стол.

Хуана подхватила её и принялась тасовать. И вновь тишина, и вновь шелест карт друг об друга, и вновь тоскливое ожидание.

– Ну а дальше? Дальше-то что?

Поднявшись, Кристина попыталась шагнуть, но внезапно споткнулась о табурет… хотя и сумела сдержать равновесие. А вот злость – нет. Со всей силы пнула табурет, который полетел в сторону Хуаны. Та подняла карту и поймала ею летящий предмет.

– Будущее! – объявила Хуана.

Обе женщины перевернули карты и обеими руками удерживали их, почти вдавливая в стол. Края картонных прямоугольников трепетали, словно те пытались взлететь. На лбу Марии проступили морщины. По лицу Хуаны тёк пот. Скрытое напряжение пробило брешь и заискрило в воздухе, а после разразилось сотней маленьких хлопков – гром, похожий на взрывы петарды.

– Ты знаешь, что нужно делать, – сказала Мария.

Кристина взяла со стола колоду и принялась тасовать. Карты всё норовили выпасть из рук, но она понимала, что этого не должно произойти, хотя чем дальше, тем труднее становилось их удержать. В тот момент, когда силы иссякли, Кристина подхватила вылетевшую из колоды карту и прижала её к груди.

– Прошлое! – воскликнула она.

Жест, получившийся эффектным только лишь от отчаяния.

Пока Кристина приходила в себя, карту уже выхватили. Теперь все они лежали на столе, перевёрнутые рубашками вверх.

– Вот теперь самое время задавать вопросы, – сказала Мария.

Слова замерли в груди. Не решались выйти на свет реальности, где их разберут по составу, обнаружат корень всех бед, выделят изменяющуюся приставку и расскажут о нулевом окончании. Одна из самых распространённых вивисекций – столь обыденная, что по большей части мы даже не воспринимаем её как таковую.

– Что было? – спросила Кристина всё же.

И тотчас одна из карт – прошлое – перевернулась, обнажив картину. Отец смотрит в окно на уходящую вдаль дочь.

Если это было попыткой воззвать к совести, то она провалилась. Ничего, кроме раздражения, карта не вызвала. Оттого и задать второй вопрос получилось не в пример легче, чем первый.

– Что стало?

И новая карта. На ней Кристина, бредущая по дороге без начала и конца. Лицо спокойно, но тень, падающая на землю, скалится от ярости.

Не ясно, что этим хотели сказать. Оставалась одна лишь надежда на последнюю карту.

– И что будет?

На последней карте снова стоял дом, который Кристина покинула. Только в окне никого уже не было, даже штор. И стены давно покосились.

– Это не ответы, – Кристина покачала головой. – Пустые сказки, в которых ни грамма полезного.

– Полезность граммами не отмеряют, – Мария склонила голову. – Но это то будущее, которое тебе сейчас хочется.

– Глупости.

– Потом ты нам расскажешь, – улыбнулась Хуана. – А теперь иди.

Кристина усмехнулась. Ей казались забавными эти две женщины, строившие из себя оракулов, но не знающие, что именно им говорить. Они походили на подростков, которые понимают, что игру пора заканчивать, но не могут найти выхода. Вот и накручивают новые смыслы, пытаясь скрыть за туманностью слов собственное незнание.

– Вы можете меня не выпускать из этого мира, но не можете заставить делать то, чего я не хочу, – Кристина покачала головой.