– Это правда, – сказала Мария и щёлкнула пальцами.

Спустя миг Кристина стояла возле дома с последней карты – обветшалого и покинутого.

И что дальше?

Ответ пришёл быстро. Явился в форме смерча, двигавшегося с окраины Эль Пунто. Он разбирал дома, всасывал в себя людей и мебель, а затем так же монотонно, целеустремлённо и тихо двигался дальше.

В сторону дома, возле которого стояла Кристина.

* * *

«И вот теперь пора бежать», – эта мысль пылала радостным возбуждением. Соревнование в скорости с ураганом. Поиск укрытия от бури. Борьба со стихией ради шанса на спасение.

Кровь вскипала от этих перспектив, а ноги зудели в ожидании.

Но Кристина усилием воли погасила порыв. Ей чудилась в этом навязанная воля. Она уже уходила отсюда самостоятельно, так зачем возвращаться и повторять всё вновь? Выглядело как извращённая попытка закрепить урок.

– Прекратите! – сказала Кристина.

Проклиная себя за нерешительность, заранее готовясь к худшему и отчего-то уверенная, что всё пройдёт хорошо, она поднялась на крыльцо и дёрнула дверь на себя. Та поддалась с трудом – вся рассохлась и норовила зацепиться за косяк. И ржавые, давно не смазываемые петли скрипели от натуги. Дверь как будто не хотела пускать. Однако всё-таки удалось отодвинуть её настолько, чтобы хватило проскользнуть внутрь.

В этот момент Кристина почти явственно услышала возглас Хуаны и Марии где-то далеко. Однако эмоций она не разобрала. Торжество, удивление, насмешка или разочарование?

Неуверенность нахлынула и тут же пропала, уступив место спокойствию. Незачем больше волноваться. Она внутри и сделает то, что должно. Знать бы только, что именно.

Впрочем, для начала стоило продраться сквозь ветки, которые заняли весь дом. Они тянулись через комнату, касаясь мебели и стен. Стелились по полу, обвиваясь вокруг ножек кресла и подминая ковёр. Покоились на полках, нанизывая стоявшие там вещи, и скручивались узлами на подоконниках.

Первые несколько секунд Кристина стояла на месте, пытаясь понять, как же это всё произошло с её родным домом, а затем вспомнила древесную кору на чужой ноге.

– Отец! – позвала Кристина, но ответа не услышала. – Я вернулась! Ты где, отец?

Она крикнула ещё несколько раз, но никто не отзывался. Тогда Кристина прикоснулась к ближайшей ветке и тут же отдёрнула руку.

Под толстой шершавой корой бился настоящий пульс. Медленный, но ровный. И почти сразу после прикосновения ветка зашуршала листвой и потянулась к Кристине. Медленно, но не пугающе. Так бездомное животное тянется к ласке.

– Отец, – пробормотала Кристина.

Протянув руку, она вновь коснулась ветки и, нежно обхватив её пальцами, пошла вперёд. На пути встал заросший коридор, но стоило Кристине ступить в него, как тут же ветви раздвинулись, прижимаясь к стене и освобождая проход, достаточный, чтобы протиснуться. Каждый раз, когда она касалась листьев, они вздрагивали и шуршали. Словно дрожь, пробегающая по коже от ласки.

После коридора показалась кухня. Здесь зелени было ещё больше: шкафы, плита, кухонная утварь – всё покрылось листвой и ветвями. И центром этого безумия был ход, ведущий в подпол. Небольшая лестница, ступеней в десять, была знакома Кристине с детства. Она часто залезала туда по поручению отца, доставая то одно, то другое и безумно страшась, что когда-нибудь встретит крысу или мышь. Ни та, ни другая так на глаза ей не попались, но страх проснулся с новой силой, стоило заглянуть в тёмный зияющий провал.

Кристина помедлила несколько секунд, но тут ветвь, за которую она держалась, дёрнулась и потянула за собой. Лёгкое ощущение щекотки в кончиках пальцев вернуло боевой настрой.

Смерч, видимо, добравшийся уже до дома, зашумел снаружи, словно подтверждая: «Вот меня-то тебе надо бояться, а не кого-то ещё!»

Теперь пути назад не было.

Ступени промелькнули разом, все как одна. Ветка, за которую держалась Кристина, становилась всё нетерпеливей. Теперь она уже не столько манила, сколько вела. Вниз, а затем в дальний угол подпола. Туда, где, вкопав корни в землю и раскинув сотни ветвей, стояло небольшое деревце.

– Отец? – Голос дрогнул, и Кристина сглотнула ком в горле.

Вся окружавшая зелень зашуршала в приветствии. Некоторые ветки опустились ниже и погладили её по голове, как когда-то в детстве.

– Отец, – повторила Кристина.

Слёзы текли по щекам, но она их не замечала. И не вспоминала слов, которые говорила в прошлом. Теперь уже Кристина и не могла помыслить, что выбрала дорогу из ниоткуда в никуда и отказалась от родного отца.

И вновь почти явственно прозвучал возглас Хуаны и Марии. Кристина на секунду замерла, взвешивая и принимая решение. «Да. Родного». Таким оно в итоге стало.

Кристина коснулась деревца. Провела по листьям и вздохнула. Ответный вздох раздался в шелесте листвы.

– Прости…

Ноги подогнулись сами собой. Она опустилась на землю и обхватила ствол деревца руками. Вцепилась так крепко, что не заметила, как ногти погрузились в древесную кору. Ветки со всех сторон окутали Кристину, прижимая её к себе и закрывая от мира.

А там шумел смерч. Он уже разметал весь верхний этаж и теперь отрывал доски, укрывавшие подпол. Тонкий-тонкий кончик смерча потянулся вниз, словно нащупывая дорогу. Но куда бы он ни совался – встречал на своём пути лишь ветви. Пытаясь проникнуть всё глубже, зарывался в листву и не находил там того, что искал, хотя чувствовал свою жертву – вот же она, близко-близко.

Тогда, рассвирепев, смерч набросился на ветви. Хватал их, переламывал, размалывал в труху, вырывал целиком – но всё было бесполезно. На месте погибшей тут же вставала новая. И хотя смерч долго ещё не сдавался и превратил разросшееся древо в маленький куст, но пробраться в сердцевину так и не сумел. Покружил некоторое время и отступил в сторону.

А через минуту растаял вовсе, словно его и не было.

Кристина ничего этого не видела и не чувствовала. Обхватив дерево, она молчаливо каялась и плакала, а стекающие из глаз слёзы попадали на древесную кору и, обжигая, катились вниз, обнажая человеческую плоть, скрытую внутри.

В этот раз мы сидели на кухне, пили домашний лимонад. На экране ноутбука застыли андроиды, которым отключили моторику.

– Что значит Detenerlo? – спросила я.

– «Прекрати». Это на испанском.

– Так я и думала.

Лимонад был прекрасен. Даже не вкусом, а той прохладой, которая пощипывала язык, поселялась на какое-то время в горле и даже слегка отдавала в нос. Я пила маленькими глотками, боясь простудиться – самая частая моя проблема летом. Ио лишь изредка брал стакан то в одну руку, то в другую. Видимо, ему хватало и этого, чтобы охладиться.