– Их нет, – ответила я. – Нигде.

– Так… – медленно произнесла Татьяна. – Пошли к нашим.

Мы поспешно покинули дом, не забыв прихватить емкости для мяса, капусты и огурцов, и, к нашему великому облегчению, нашли остальную компанию в целости и сохранности. Я описала ситуацию. Все замерли на своих местах.

– Бермудский треугольник, – хмыкнул Пашка. – Сюда бы Леньку Измайлова.

Ленька Измайлов в нашем холдинге занимается всякими аномальными явлениями, делает весьма любопытные сюжеты и ваяет статейки про всякие НЛО и геопатогенные зоны. Может, и здесь такая? Или инопланетяне оделись Дедами Морозами?

– Теперь ходим только все вместе! – воскликнул Арсений. – Никого нигде не оставляем в одиночестве!

– Нужно обследовать баню, – заявила Марина. – Немедленно. Мы не осмотрели только ее.

Мужики тем временем наполнили посуду мясом, капустой и огурцами, и мы сарай покинули, зашли в дом и оставили все это на кухне. Алена предложила начать готовить, но мы ей не позволили. Еще не хватало оставить ее одну. Поесть успеем.

К бане вела протоптанная дорожка, а от бани – в лес. Татьяна опять извлекла пистолет. Валентин вначале в баню постучался. Никакого ответа. Тогда он толкнул дверь.

Это в самом деле оказалась баня, причем сделанная с большой любовью. Весь дом, как уже говорилось, был срублен добротно, и сарай не напоминал кривой деревенский, а скорее строения, которые мне доводилось видеть в Финляндии или на Карельском перешейке: оттуда финны, не желавшие жить в Советском Союзе, ушли, бросив свои дома. Это все, конечно, строили не финны, но кто же?! Баня внутри, по-моему, представляла шедевр русского деревянного зодчества.

– Но почему же баня так далеко от воды? – ни к кому конкретно не обращаясь, спросил пузатенький.

– Значит, должна быть вода, – уверенно сказала Татьяна. – И мы ее найдем.

– Может, тут где-то колодец запорошенный? – высказал предположение Пашка.

– Ты еще скажи – водопровод, – хмыкнул Валентин.

– Пошли по следам, – предложила Марина. – Ведь ведут же они куда-то. Может, к реке? Давайте, пока темнеть не начало.

Мы гуськом тронулись по тропинке. Валентин снова прокладывал путь.

На этой тропе кто-то несколько раз падал – о чем свидетельствовали отпечатки человеческого тела то справа, то слева. Хорошо хоть не впечатывался лбом в деревья. Баня стояла практически у самого леса, и мы теперь шли по тайге. Наверное, тут очень красиво летом. Но, надеюсь, до лета мы отсюда выберемся.

До речушки мы дошли. По нашим прикидкам, она располагалась метрах в пятистах от нашего жилища, была узкой – метра четыре в ширину и, конечно, покрыта льдом. Вот только куда она течет и откуда? Хотя во все века люди обычно селились у воды… Или те, кто построил дом, хотели, наоборот, оказаться вне пределов любопытных глаз? Чтобы, если кто-то вздумает сплавляться по этой речушке, их ни в коем случае не заметили?

Следы вели на другую сторону.

– Что дальше? – спросил Пашка. – Форсируем водную преграду?

В эту минуту с другой стороны реки прогрохотал выстрел.

Год 1995-й

Один бесплатный строитель все-таки попытался сбежать. Тайга, свобода, ягоды пошли… Он уже какое-то время откладывал продукты, в последний день прихватил пару буханок хлеба – и сорвался среди ночи. Воздух свободы искушает, а охрана расслабилась. Столько времени уже тут, и никаких попыток к побегу.

Пропажу обнаружили утром. Может, конечно, кто-то из контингента и ночью что-то слышал и видел, но молчал. Западло товарища закладывать. Да и знают все, что со стукачами делают…

Прапор в ту ночь был пьян, как раз вернулся с Большой земли. Но утром, злой и мучающийся с похмелья, он тут же снарядил погоню. Сержанта и трех солдатиков оставил сторожить контингент, а сам с двумя другими бросился в тайгу.

В тот день на стройке никто не шутил и не смеялся. Все напряженно ждали результатов. Солдатики и сержант со строителями не переговаривались и держали автоматы наготове.

Прапора с помощниками не было три дня. Потом они вернулись, усталые, небритые, злые.

– Ушел? – спросил сержант.

– Нет, – ответил прапор.

Один солдатик в ту ночь долго плакал. Он никогда раньше не видел, как хладнокровно убивают загнанного человека. Он не мог забыть выражение глаз строителя, его мольбы о пощаде, то, как он ползал на коленях…

За полтора года до описываемых событий

В побеге на самом деле мог помочь только один человек – тот, маляву которому написал Николай и которому Анна так пока ничего и не передала. В остальном она справится сама. А потом уже подключится Николай.

Она договорилась о встрече и сама села за руль огромного джипа. По пути к «заповедной территории», на единственной ведущей туда дороге она разминулась с «Мерседесом», номер которого сама не так давно пробивала.

Откуда здесь этот сотрудник двух братцев? Или он трудится на два фронта?

Эта встреча наложила отпечаток на разговор, вернее, на то, что говорила Анна.

Ее принимали очень радушно и, как ей показалось, на самом деле хотели помочь Николаю.

Но она только консультировалась. Мысль о капсюльной таре показалась ей очень разумной.

Дальше она уже все делала сама.

Мы с Пашкой отреагировали первыми – видимо, потому, что уже давно работаем в «Криминальной хронике», – и рванули под деревья. Каждый встал за толстым стволом. За соседним со мной деревом замерла Татьяна. Девочка Алена тоже оказалась не промах. Возможно, преследование кумира по городам и весям, разборки с милицией и окружением супермегазвезды, пролезание в любые дырки и борьба с соперницами научили ее быстро реагировать на изменение обстановки.

С другой стороны реки выстрелили еще раз. За толстыми деревьями с нашей стороны реки оказались Арсений и Валентин. Потом с воплем прискакал Олег Владимирович, правда, держался за бок и истошно выл. Рука, которой он зажимал бок, окрашивалась красным. Он с воем опустился в снег, однако дерево его частично прикрывало. Для того чтобы прикрыть его полностью, требовался вековой дуб.

А на снегу у реки осталась лежать Марина.

Когда мы все немного пришли в себя, я шепотом позвала ее. Никакого ответа. Я посмотрела на другой берег. Тишина и никого… Наверное, стрелок тоже прячется за каким-то деревом или даже одет в белый защитный костюм, и его не видно… Да и лес густой. У нас под Питером все-таки более разреженный, хотя я выезжала кататься на лыжах за город только в школьные годы с родителями, и катались мы не в глухом лесу, а неподалеку от баз отдыха. Может, если у нас зайти подальше, то увидишь так же плотно стоящие деревья.