– Карл, ты торгуешь в России вашим золотом? – спросила я.

Чернокожий Дед Мороз покачал головой.

– Наркотой?

Карл на секунду замешкался, и эта секунда и стала ответом.

Пашка хрюкнул, Татьяна просто расхохоталась. Валентин спросил, почему наркоторговцы решили устроить встречу посреди сибирской тайги. Неужели другого места не нашлось?

– А маски к нам возишь? – подал голос Олег Владимирович.

– Какие маски? – не поняли мы все.

Олег Владимирович пояснил, что Сенегал, по крайней мере, в те времена, когда он там был и туда ходили советские моряки, славился производством различных деревянных масок – из черного дерева и из красного дерева. Их все наши оттуда везли. Перед той поездкой в составе писательской делегации Олег Владимирович еще бегал по всем знакомым, собирал советские металлические рубли, которые сейчас можно увидеть только у коллекционеров. Почему-то африканцы очень высоко ценили эти рубли и меняли на них маски.

Карл кивнул:

– Было такое. Сейчас за доллары все продается. Но маски до сих пор изготовляются, и туристы обычно их покупают. Но возить их в Россию нет смысла.

– Конечно, наркотики гораздо выгоднее, – хмыкнул Валентин. – В брюхе возишь? Или в заднице?

– А что вы хотите?! – завелся Карл. – Вы знаете, какая у нас бедная страна? Знаете, какая у нас основная продукция? Арахис! Вы только подумайте – ведущую роль в экономике страны играет арахис! Не нефть, не золото, а этот… – Карл скривился. – Восемьдесят процентов населения заняты в сельском хозяйстве. И это из тех, кто работает. Безработица страшная. Людям жить-то надо! Ваш Советский Союз развалился.

– А вы об этом жалеете? – перебила я.

– Очень многие африканцы об этом жалеют, – с самым серьезным видом объявил Карл. – Советский Союз нам здорово помогал… Да ведь и сейчас наши к вам едут и остаются здесь, хотя климат, конечно, тяжелый, особенно первые два года. Я думал, что умру в ваши морозы, потом привык. Дома-то вообще перспектив никаких. А здесь жить можно. И очень интересно!

Карл улыбнулся.

– Ты случайно не поешь, шоколадный заяц? – спросил пузатенький.

– Нет, петь я не умею, – покачал головой Карл. – Иначе бы точно пошел на эстраду.

– Так для того, чтобы попасть к нам на эстраду, уметь петь совершенно необязательно! – почти хором закричали мы все, за исключением Алены, потом расхохотались. Видимо, вспомнили одного нашего общего знакомого, исчезнувшего в неизвестном направлении. Или нам это направление сейчас станет известно?

Арсений тем временем объяснял Карлу, что, если он умеет хорошо двигаться, танцевать, не комплексует при выходе на сцену, из него вполне может получиться звезда эстрады.

– Это я тебе как звукоинженер говорю! – кричал Арсений. – Ты бы слышал истинные голоса наших звезд! Все откорректировано, а они только рты открывают под фанеру. Если на тебя интересно смотреть – это решает дело. Ты подумай, парень. Знаешь, что говорит наш Кареныч?

– Кареныч? – переспросил Карл. – Александр Каренович?

– Ты его знаешь? – удивилась я.

– Ты знаешь, где он? – уточнил Олег Владимирович.

– Он был в охотничьем домике, когда я из него уходил, – ответил Карл. – Где он сейчас и жив ли он сейчас, сказать не могу.

– Давайте вернемся к домику, – предложила я. – И к тому, как ты здесь оказался, Карл. Как я понимаю, не по своей воле?

Карл Леопольдович кивнул и поведал грустную историю своей жизни. До семнадцати лет он проживал на родине, в тепле и относительной сытости. Но пришло время зарабатывать деньги, а скоро должно было дойти еще и до женитьбы. И кто отдаст дочь за человека, у которого нет дохода? На работу устроиться сложно, тем более не имея никакой специальности и только школьное образование, полученное у каких-то миссионеров. Мама Карла отправилась к отцу своего ребенка за помощью. Пусть Карл и двадцать второй сын царя, но все-таки сын.

Папа предложил оплатить дорогу в Россию и включить сына в семейный бизнес. Сына пригласили на аудиенцию (это была первая и последняя очная ставка с венценосным родителем), где папа честно объяснил, что от сына требуется и какие опасности ему угрожают в холодной России.

Карл согласился отправиться в нашу страну, поскольку ни на какой плантации трудиться не хотел. Лучше торговать наркотой на русском морозе, чем горбатиться под жарким солнцем на сенегальских полях. У него перед глазами был пример мамы. Повторить ее судьбу Карл не хотел.

– А мама до сих пор в Сенегале? – поинтересовался Олег Владимирович. – Как хороший сын, ты должен был…

– Мама в Москве, – ответил Карл. – И сейчас, наверное, сходит с ума.

– И давно ты ее перевез? – спросила я.

– Она сама приехала, когда меня посадили, – вздохнул Карл. – Папа оплатил ей дорогу, чтобы носила мне передачки.

– Ты сидел в нашей тюрьме?! – воскликнул Арсений и повернулся ко мне. – Юля, тебе обязательно нужно сделать с ним интервью! Нашим людям будет очень интересно послушать негра, который томился в каком-нибудь нашем остроге! По-моему, таких передач у тебя еще не было.

Я уточнила у Карла, где именно он сидел. Оказалось, что только в Лефортове, потом старшие товарищи заплатили кому надо и Карла выпустили.

– Меня теща специально посадила, – со вздохом продолжил свой рассказ Карл. – Но это и помогло меня выкупить. Она слишком много всего наворотила в кляузе. А я все время следователю повторял, что теща мне сама наркотики подкинула, чтобы развести с дочерью. Потом следователю взятку дали… Я оказался на свободе – и неженатым человеком.

Алена спросила, как Карл вообще женился на русской. Где они познакомились?

Оказалось, что Карл, кроме участия в семейном бизнесе, еще и подрабатывал в стриптизе. Москва – город дорогой, Карл – парень молодой, потребностей и желаний много, поэтому и денег нужно много. У него был номер под названием «Африканский спецназовец». Сенегалец выходил на сцену в камуфляже, с автоматом и гранатами, а потом от всего этого медленно избавлялся под звуки заунывной песни «Статус-кво» об иностранном новобранце. Карл пользовался большим успехом у дамочек средних лет, в особенности банковских работниц и главных бухгалтерш. На одной такой бухгалтерше он и женился.

– Она сама предложила, – пожал плечами негритянский Дед Мороз. – Я согласился. Папа говорил, что мне лучше получить российское гражданство. Ну я и получил.

– Фамилию жены взял? – спросил Пашка.

– Ага, – кивнул Карл.

– А отчество? – уточнил Валентин.

– Отчество – по папе. Его на самом деле Леопольдом зовут. А меня и в Сенегале Карлом звали.

Родной язык у Карла был французский. В Лефортове он заработал прозвище Дакар. Его сокамерники про Сенегал даже не слышали, зато знали про известную гонку Париж – Дакар. Однако почему-то никто из них никогда не задумывался, где этот самый Дакар находится. Карл объяснил где и много рассказывал про то, как ездил встречать гонщиков еще мальчишкой. У них в стране это большое мероприятие. В тюрьме рассказчики очень ценятся, тем более люди от Карла узнавали столько всего нового.