У меня, в отличие от нее большой выбор!

Пара движений чужого языка по яйцам и из головы Даша сама сбежит. Вылетит пробкой! А не вылетит, выбьем. Со стонами и криками стройной телки с плоской жопой!

У-у сука! Ненавижу!

Резко торможу на светофоре, еле избежав столкновения с автобусом. Блять!

Это уже патология, так беситься из-за бабы. Да было бы из-за кого. Какая-то жирная тварь.

Часто дышу, выкуривая уже третью, за пару минут, сигарету и открываю окно, чтобы вдохнуть свежего воздуха.

Резко дергаюсь, натыкаюсь взглядом на станцию метро, мимо которой точно будет ехать Даша.

Друзья…

Не существует дружбы между полами. Она должна это понимать. Тогда зачем это ей?

Чтобы под кожу мне забраться? Тайны мои узнать? Верным ушлепком, подкаблучником сделать, который будет ей пончики таскать?

Почувствовала слабину и решила надавить?

Думаешь, изменюсь из-за розовой, узкой дырки, в которой никого не было? Узкой, влажной, сладкой дырки.

Сука… А-а…

Ладно… Ладно…

Надо просто подумать. Разве не могу сыграть я эту роль, ради достижения поставленной цели? Она сама долго не выдержит. Уже через пару дней «дружбы» будет прыгать на моем члене и стонать как шлюха: «Еще Марк, еще. Долби мою жопу, еще!»

Будет, никуда не денется. Мне бы только ее к себе на хату затащить. Надо там камер натыкать, чтобы, если приспичит, везде трахаться можно было.

На кухне вон, возле холодильника. Чтобы, когда кину ее, этот предмет у нее только одну ассоциацию вызывал. Только воспоминание о вкусе моей спермы.

Отличной придумал. Мужик...

Пора себя брать в руки и завершить тот спор, который уже подзатянулся. Времени осталось — неделя.

Бросаю тачку на стоянке и забегаю в метро. Прыгаю через турникет и по лестнице вниз.

— Молодой человек! Ваш проездной!

Быстро, быстро. Сквозь толпу, которая сливается в одну полосу света. Просматриваю прибывший поезд и — БИНГО – замечаю Дашу в последнем вагоне!

Буквально залетаю, чуть не толкнув какую-то старушку и плюхаюсь рядом с Булочкой.

Она не верит своим глазам, даже хочет встать, но вагон трогается с места. Её кидает назад.

— Ладно… Будем друзьями, — говорю, откидываясь затылком на стекло. Устал думать. Спать хочется и трахаться. Порядок не важен. – Только предупреждаю, друг я отвратительный.

— Ты и человек не очень.

— Но ты все равно меня любишь, — напоминаю, чуть повернув голову и невольно замечая, что профиль, сука, идеальный. Ни одного изъяна. Ни на коже. Ни в форме носа и губ.

— Дура, потому что, — потом, словно о чем-то догадываясь спрашивает: — Ты заплатил за проезд?

— Не-а… Сейчас поезд затормозит и нам придется бежать.

— Вот идиот… — закатывает она глаза и поднимается к выходу. Знаю, что со мной побежит. Встаю за ней и почти накрываю руку на поручне. Не даю вырваться.

— Зато сексуальный.

Вижу ее взгляд в стекле даже не обижаюсь, когда она крутит пальцем у виска. Смеется надо мной.

Я и сам бы мог смеяться над ней и ее нелепым желанием дружить сколько угодно, если бы не понял спустя несколько дней, каким нереально крутым другом могла бы оказаться Дашка.

Могла бы, если бы не долбанный спор, который я не могу проиграть. Если бы не дырка, желание в которую попасть, стал граничить с безумием сексуального маньяка.

У вас есть такой человек, который готов в любое время дня и ночи оказать помощь. Просто приехать. Просто ответить на звонок.

Марк Синицын не верил в таких людей, даже родственники и те, не всегда были готовы уделить ему время.

Он не верил.

До появления в его жизни Малышевой. Может быть потому что любила как кошка, а может быть потому что такой человек, но…

Она никогда не отказывала Марку в помощи.

Даже если он, бухой и обкуренный звонил ей посреди ночи. Даже если от него пахло чужими духами. Даже если она валилась с ног от усталости.

— Даша, ты мне нужна.

Одна фраза и она была готова на все.

И если бы не острое желание засадить ей поглубже, что мучало его днем и ночью, особенно в те моменты, когда он трахал другую, он бы признал существование дружбы между полами возможным.

Он бы согласился на такие отношения пожизненно с записью в паспорте.

Он бы не отдал ее ни одному профессору, потому «такая корова нужна самому».

Даша отлично играла в баскетбол, мало того, она не просто смеялась над шутками Марка.

Она их понимала.

Даша не пыталась что-то из себя строить, она просто была… Дашей. Сладкой булочкой, от смеха которой у Марка сводило внутренности. А от колыхания крупной груди скрипели зубы. Потому что… Нельзя. Трогать нельзя.

А ведь хотелось. Так хотелось, что после каждой встречи с Дашей, он искал доступную брюнетку, разворачивал задом и вколачивал член с закрытыми глазами.

А потом как ни в чем не бывало звонил Даше, чтобы поболтать, просто слышать, как в тишине своей комнаты в общежития она рассказывает ему истории своей жизни.

О том, как отец от нее отдалился, как брат предпочел игре с ней, компьютерные, как мать сажала ее на строгую диету, при этом запретив заниматься баскетболом.

А он рассказывал, что лишь однажды видел, как танцует сестра-балерина. Что его брат живет в Англии, что мать в сорок пять лет залетела от неизвестного мужика и не стала делать аборт. А потом заболела и троим детям пришлось найти работу, чтобы содержать ее и новорожденную Олю.

Порой он сомневался, что стоит рассказывать это кому-то.

Но с Дашей не видел смысла держать что-то в себе. Говорить с ней, смеяться с ней, курить травку под видом обычных сигарет казалось самым правильным из того, что он делал за последние пару лет.

Возможно будь у него такой друг как Даша, он бы и не пошел никогда на спор. Он бы понял, что это неправильно.

Но механизм, который все разрушит уже был запущен. И Даша с Марком всего лишь винтики, которые скоро перестанут тереться друг о друга. Они даже не предполагали, как мало у них осталось времени на ночные разговоры ни о чем, на прогулки по ночной Москве, на гонки в игровых клубах.

— У меня дома, кстати, есть отличная приставка, — как бы невзначай замечает Марк в один из таких беззаботных дней, когда они выходят из клуба. – И диван удобнее.

Он не оставляет мысли заманить Дашу к себе и там склонить к тому, чего они так оба жаждут. И она все понимает. Но ей слишком понравилось иметь рядом друга Марка и не бояться его измены.