Но самая прекрасная из звонниц стоит у церкви Вознесения, слывущей под названием «старого Вознесения». В числе немногих других она изображена во Владычнем Кресте двускатной, хотя оба ее пролета ясно видны (44). Построенная, вне всякого сомнения, вместе с церковью в 1467 году[116], она изумительно стройна по своим пропорциям, в которых ничего нельзя изменить к лучшему. Здесь нет ничего лишнего и все логично до последней возможности. Звон должен быть высоко, чтобы его далеко было слышно, – и его поднимают на возможную высоту. Низ его использован для складов и имеет только такие оконца, какие вызываются безусловной необходимостью. При этом звонница совершенно не испорчена и в этом отношении представляет чрезвычайно редкое исключение.

Иногда звонницы делались в два яруса, и прелестный образец этого типа мы имеем при единоверческой церкви Николы Явленного. На древнем виде Пскова ее нет, так как она сооружена только в 1676 году[117].

Несмотря на свое очень позднее происхождение, звонница единоверческой церкви сохраняет всецело красоту и дух древних звонниц и производит такое же чарующее живописное впечатление[118].

Чрезвычайно живописна и большая звонница Псковско-Печерского монастыря. Она, несомненно, построена не сразу в том виде, в каком существует в настоящее время, и едва ли имела все свои пролеты для звонов. Очевидно, что и верхний звон был поставлен уже значительно позже. Благодаря такой системе последовательных наслоений, создавших ее современный вид, трудно установить какое-либо, хотя бы даже самое приблизительное время, к которому можно было бы приурочить ее постройку. Она могла быть начата в XV веке и завершена в XVII или даже в XVIII.

Тип, выработанный в Пскове, был принят, видимо, и новгородцами, соорудившими такую грандиозную звонницу, каких псковичи не строили. Это – знаменитая звонница Софийского собора. Построенная св. Евфимием, архиепископом Новгородским в 1439 году[119], она, вне всякого сомнения, сохранилась далеко не в первоначальном виде. Весьма возможно, что она была построена в общих чертах в типе обрушившейся старой, стоявшей на ее месте, и во всяком случае в ней должны были острее выразиться те формы, которые мы видим как в современных ей псковских сооружениях, так и в «часозвонѣ», поставленной всего за три года до того. В ней бесследно исчезла ее былая прекрасная простота, которая вылилась в торжественной глади стен Евфимиевой башни или звонницы Псковского Пароменья. Весь остов ее шести мощных столбов, между которыми устроены пять звонов, – чисто Псковской, но верх их круглой части опоясан сомнительными жгутами в виде карнизика и такими же жгутами разделана верхушка звонницы над арками пролетов. Кроме того, передняя стена казалась, по-видимому, слишком монотонной и ее разбили четыреххгольными и пятиугольными трехуступными нишами. Все это было сделано не раньше XVII века, а кое-что и в XVIII, как, например, кровля и нынешняя главка. Первоначальное покрытие было пофронтонным, как в Пскове, что подтверждается изображением ее на старинном образе[120].

Если в Пскове, как видно на иконе Владычнего Креста, почти каждая церковь имела свою звонницу и колокольни совсем не были в ходу, то в Новгороде, как раз наоборот, звонницы являлись, видимо, редкими исключениями и предпочтение явно отдавалось колокольням. Так было, по крайней мере, в конце XV и в XVI веках. Первыми сооружениями для подвески колоколов, конечно, и здесь были звонницы, но когда и в силу каких условий вырос новый тип колоколен, сказать невозможно. Надо думать, что первые из них были невысокими четырехгранными сооружениями, что-нибудь в роде двух кубиков, поставленных друг на друга и покрытых шатром. Естественнее всего предположить, что они возникли из деревянных колоколен. Когда последние стали рубиться в восьмерик, то эта новая форма колоколен, наиболее распространенная на всем Русском Севере, не могла не отразиться и на каменном зодчестве, неоднократно уже питавшемся приемами, выработанными плотниками. Появились каменные колокольни, как бы скопированные целиком с деревянных колоколен. Они чаще всего рубились таким образом, что низ их делался квадратным и только на известном расстоянии от земли куб переходил в восьмигранник. Совершенно так же стали строиться и каменные колокольни. Образчиком первого типа может служить колокольня церкви Петра и Павла на Софийской стороне. Она едва ли старше XVIII века, довольно уродлива по пропорциям и мало вяжется своими широкими пролетами для звона со стоящей рядом дивной церковью, но в то же время в ней, вероятно, лишь повторен известный, бывший в ходу тип. Образцом восьмигранной колокольни является колокольня церкви Феодора Стратилата. Такова же и полная своеобразного настроения колокольня Спаса-Нередицы. Любопытно, что она построена всего только в конце XVIII века, между тем, не будь достоверных сведений об этой постройке[121], по внешнему виду ее можно было бы принять за древнейшую из уцелевших колоколен Новгорода. Если она дает такое впечатление, то из этого следует только то, что немудреный ее строитель, быть может, совсем не архитектор, а простой каменщик, воспроизвел в ней один из существующих еще в ту пору типов.

Утверждать категорически, что каменные колокольни XVI и XVII веков выросли непосредственно из деревянных шатровых церквей и только из них, само собою разумеется, было бы слишком опрометчиво при полном отсутствии деревянных церквей, восходящих к XV или даже к половине XVI века. Все заключения здесь неизбежно могут ограничиваться одними лишь более или менее правдоподобными предположениями. Однако так же мало оснований и для утверждения, что каменная колокольня, а с ней, быть может, и самая деревянная шатровая церковь выросли из крепостных башен. Было высказано предположение, что прототипом восьмигранных колоколен является знаменитая «часозвоня», или Евфимиева башня, стоящая на Владычнем дворе Новгородского кремля. Построенная св. Евфимием в 1436 году[122], она представляет один из наиболее величественных памятников русского искусства. Стройность ее особенно увеличивается благодаря тому, что вся ее масса кверху слегка суживается. На ее гладких безузорных стенах тем наряднее кажутся окна, сидящие в нишах, которые в своей верхней части как бы углубляются в гладь стены несколькими ступеньками. Покрытие ее, несомненно, позднее, и первоначально она, вероятно, завершалась шатром. Когда-то в восьми верхних пролетах ее помещались большие часы со звоном, отчего она и получила название часовни. Из летописи мы знаем, что в стоящем рядом с нею двухэтажном корпусе находились палаты св. Евфимия, сооруженные по его повелению в 1433 году, причем «мастеры ставили Новгородскіе и Немецкіе из-за моря»[123]. Возможно, что они же несколько лет спустя строили и башню.

У Успенской церкви в Гдове есть колокольня, стены которой несколько напоминают часозвоню. Они также просты и