сменил тему. Мы уже некоторое время ищем разные места, куда можно отправить Хлою на лечение, пытаясь решить, что для нее лучше.

Она одаривает меня легкой улыбкой — первым намеком на надежду, который я увидел с тех пор, как приехал сюда. — Да. Я думаю, ты прав, лучше всего было бы за пределами штата, а мне понравился Сент-Уэст, потому что ты рядом, — это в двух часах езды от меня, но, по крайней мере, это означает, что я могу видеться с ней по выходным. — Но мы не можем себе этого позволить, — строго говорит она.

— Позволь мне побеспокоиться об этом.

— Нет, Девин. Ты мой сын. Мне нужно разобраться с этим.

— Она моя сестра, и я уже согласовал с ними щедрый план оплаты, — они согласились на шестимесячное лечение с оплатой в конце. Конечно, за это удовольствие взимается большая процентная плата, но если Хлоя поправится, оно того стоит. — Сейчас почти 4 утра, и я уверен, что ты вообще не спала, — я знаю, что нет. — Иди и хотя бы попытайся немного поспать. Я подожду здесь Хлою.

Поцеловав меня в лоб, она направилась в свою спальню. Именно поэтому мне нужно сосредоточиться. Я не могу подвести этих двух женщин. Они все, что у меня есть. Я проверил свой телефон, и аккумулятор почти разряжен. У меня не было времени взять с собой зарядное устройство или одежду, только то, над чем я потел в спортзале. Если я захочу переодеться завтра, мне придется надеть что-нибудь из своих старых школьных вещей.

Мои нервы берут верх, пока я сижу на диване и жду Хлою. Я уверен, что она скоро будет дома, но я уже не могу избавиться от чувства вины за то, что меня здесь нет и я не поддерживаю ее. Что, если я уже опоздал? Я никогда не прощу себя.

Прежде чем я успеваю думать, входная дверь распахивается, и моя голова резко поднимается. Хлоя стоит спиной ко мне и машет рукой какому-то парню, уезжающему на мотоцикле. В Техасе жарко, но на ней самые короткие шорты, и ее живот выпирает.

— Где, черт возьми, ты была? — я теряю контроль, и она оборачивается, чуть не споткнувшись при этом.

— Девин? — она растягивает слова в замешательстве. Подбегая к ней, я ловлю ее за руки, поддерживаю, а она смотрит на меня расширенными зрачками. Она хихикает надо мной, заканчивая это фырканьем, и я веду ее к дивану. Она употребляет что-то кроме алкоголя, это точно. — Что ты здесь делаешь? — спрашивает она, пока я приношу ей стакан воды.

Я не отвечаю, просто возвращаюсь туда, где она находится, и сажусь на кофейный столик перед ней. — Выпей это, — требую я. — Ты не покинешь эту комнату, не ляжешь спать или что-то еще, черт возьми, ты планируешь делать, пока не выпьешь это.

Она забирает у меня напиток.

— Э-э, ладно, — она замолкает. Если бы она была в здравом уме, я бы накричал на нее, но сейчас все, что я хочу сделать, это убедить ее, что ей нужно меня выслушать. Она медленно глотает напиток, и ей требуется целых пять минут, чтобы допить его. — Счастливый? — спрашивает она, показывая мне пустой стакан.

— Слегка, — я отодвигаю от нее стакан и беру ее на руки.

— Что, черт возьми, ты делаешь? — она извивается, но она такая маленькая, а я привык сдерживать на поле гораздо более крупных мужчин, поэтому она мне не ровня.

— Отвожу тебя в твою комнату, — я говорю, делая шаг за шагом.

— Я могу ходить, большое спасибо, — всегда умница, даже когда она чем-то под кайфом.

— Я знаю, что ты можешь, гений. Мама спит, а ты сейчас такой же неуклюжий, как новорожденный теленок. Я не позволю тебе ее разбудить, — кажется, это заставляет ее замолчать. Положив ее на кровать, я пошел в ванную, чтобы налить еще стакан воды, и заставил ее тоже выпить. Затем я пошел в свою старую комнату, взял подушку и простыню и застелил ей кровать на полу. Я не отхожу от нее примерно до 10 утра, когда чувствую запах мамы, готовящей завтрак внизу.

Прошло еще несколько часов, прежде чем Хлоя проснется и украсит нас своим присутствием. — Привет, ребята, — застенчиво говорит она, входя на кухню, я уверен, в поисках чего-нибудь выпить. Я протягиваю ей стакан апельсинового сока, и она сидит на острове, утирая с лица свои длинные темные волосы.

— Хлоя, нам нужно поговорить, — моя мама говорит. Вы бы не подумали, что вчера она была очень расстроена из-за этого.

— Ага, — её глаза расширяются, к счастью, ее зрачки вернулись в норму, а кайф прошел. — Думаю, да, — она признается, поджимая губы. — Мне очень жаль. Мне не следовало оставлять телефон.

— Оставить телефон — это наименьшая из твоих проблем, — фыркаю я. — Ты понимаешь, что мы вызвали полицию, и на тебя был поставлен желтый сигнал тревоги? — ее рот открывается в замешательстве. — Да, тому идиоту, который высадил тебя на своем мотоцикле, могли предъявить обвинение в похищении несовершеннолетней.

— Но он не похищал меня. Я пошла одна, — она защищает его.

— Не имеет значения. Ты исчезла, а когда вернулась, ты была под кайфом. Что ты принимала прошлой ночью? Кокаин? ЛСД? — её голова опускается от стыда, когда она наблюдает, как ее пальцы снова вертятся. — Что с тобой случилось? — спрашиваю я, на этот раз немного мягче.

— Мне очень жаль, Девин. Мы не все такие идеальные, как ты, — она стреляет в ответ, но я не обращаю на это внимания. Она пытается начать борьбу, чтобы отклониться, но этого не происходит. Наступает полная тишина, когда моя мама садится рядом с Хлоей, держа ее за руку. Хлоя запустила другую руку в волосы, глядя на линолеумную столешницу и размышляя. Я прислоняюсь к стойке с другой стороны, опустив голову, и жду. — Мне жаль, — наконец она шепчет. — Просто я слишком сильно чувствую и не знаю, как остановить это без посторонней помощи.

Это не новое открытие, мы знаем, что ей пришлось нелегко.

Мы с мамой смотрим друг на друга. — Хлоя, Девин и я разговаривали, — моя мама начинает. — И мы нашли место, которое может вам помочь…

Хлоя смотрит вверх, в замешательстве. — Помочь? Но… — заикается она, переводя взгляд то на меня, то на маму. — Мы не можем себе этого позволить.

Я хочу спросить, как она позволяет себе столько выпивки, но у меня такое ощущение, что ответом будет тот парень на мотоцикле.

— Не волнуйся об этом, Хло, — вмешиваюсь я: — Я разобрался, — я поднимаю руку,