— Великолепно! — прошептал барон.

— «Феерично», сдается мне, более уместное слово, заметил, подходя ближе, мэтр Дрё.

Жак де Сассенаж не стал спорить. Он подошел к самой воде. Озеро как раз заволновалось, и барон с любопытством проследил за пробежавшей по поверхности волной.

— Угорь. Говорят, в Фюроне водятся рыбины в несколько туазов[4]длиной, — сказал он управителю строительных работ.

Мэтр Дрё ответил улыбкой, но от берега предпочел отойти. Если они побеспокоят Мелюзину, то что ей стоит утащить их обоих на дно? Пускай барон поступает как знает, но он поостережется. Найдя довольно далеко от воды плоский камень, мэтр Дрё сел на него и не без тревоги стал ждать, что же будет дальше.

— Не шевелись, хотя оттуда ему нас не увидеть, — шепнула Мелюзина Альгонде, узнав в мужчине, склонившемся к темным водам озера, барона де Сассенажа.

Девушка кивнула. Боль в груди утихла, хотя в легких при каждом выдохе все еще слышался свист. Альгонда находилась в воде по пояс и только теперь ощутила, насколько она холодная: ей пришлось сцепить зубы, чтобы они не стучали. Пальцы, которыми она, чтобы оставаться на поверхности, держалась за камень, скрывавший их с феей от взоров двух мужчин, посинели и занемели. Она спросила себя, понимает ли Мелюзина, как она замерзла. Альгонда повернула голову и посмотрела на фею. Как и во время их первой встречи, при виде ее зеленоватой, неровной, дряблой и шелушащейся кожи ее затошнило, но на этот раз страха она не испытала. За ушами Мелюзины, под редкими светлыми волосами, открывались жабры. Некогда улыбающиеся пухлые губки, если верить портрету, очень похожие на губки Альгонды, превратились в жесткую линию с опущенными вниз концами. Груди потяжелели, но не утратили своей формы. За спиной виднелось жалкое подобие роскошных крыльев, Которыми фею наделяла легенда. И только взгляд, сейчас устремленный поверх камня, оставался живым, пронзительным. Девушке вспомнились слова Матье, когда фея вероятно, почувствовав ее взгляд, повернулась к ней и посмотрела на нее в упор.

— У вас глаза цвета Фюрона, — прошептала Альгонда. Было ясно, что Мелюзина удивлена.

— Я и есть Фюрон, — ответила она так, как если бы это было чем-то само собой разумеющимся.

Альгонде показалось, что в словах феи больше грусти, чем гордости.

— Где мы? — спросила девушка, подавляя в себе чувство жалости, которое фея, лишь отдаленно напоминавшая себя давнишнюю, в ней вызывала.

Несмотря на ужасный холод, ситуация располагала к откровениям, и Альгонда решила этим воспользоваться.

— В Ля Рошетт, — ответила Мелюзина, наблюдая за бароном.

Тот бродил по берегу озера, время от времени наклоняясь, чтобы поднять камешек, взглянуть на него и через мгновение выбросить.

Она знала, что именно он ищет, и улыбалась, довольная.

— Под поместьем? — удивилась Альгонда.

— Именно. Из замка сюда ведет подземный ход.

— Зачем? — спросила девушка.

Мелюзина повернулась к ней.

— Ты любопытная. Я тоже была такой, — сказала она. — Впрочем, ответ на твой вопрос только один: все дело в пророчестве.

— Вы попросили принести вам ребенка, о котором говорится в пророчестве, но я, по правде говоря, не понимаю, зачем это нужно. Что это за ребенок? Где его искать? Где находятся Высокие Земли, которые ему предстоит покорить? И что это за змея, укус которой наделяет человека удивительными способностями? И зачем они мне, если только сила Мелиоры может освободить вас с Плантиной?

Мелюзина рукой с перепончатыми пальцами погладила Альгонду по щеке.

— Ты будешь рядом с ребенком, когда он родится, это неизбежно. Ты и он — вы связаны, и я с ним связана тоже. Это — единственное, о чем тебе надо беспокоиться. Остальное тебя не касается. Мне жаль, Альгонда, но у меня не было выбора — барон должен был сломать печать. Только этот тайный ход из моей комнаты мог привести тебя ко мне. Змея, которую ты видела, — хранительница крипты. Она оберегает мой секрет. И укус ее смертелен для любого, кто не примет противоядия. И в этом мы без него не обойдемся — добавила она, указывая на Жака де Сассенажа, как раз поднявшего к свету камешек, чтобы получше его рассмотреть.

Альгонда нахмурилась. Барон нахмурился. На лице его было написано любопытство, хотя губы изогнулись в скептической усмешке.

— Что он нашел?

— То, что подпитает его сомнения и заставит исполнить мою волю.

— Но что именно? — настаивала Альгонда. Она видела, что Мелюзине нравится говорить загадками.

— Моя хрустальная слеза.

— Возвращаемся, мэтр Дрё, — услышали они слова барона.

Барон вернулся к управителю, спрятав камешек в карман.

— Мелюзина так и не показалась, — с ноткой сожаления в голосе проговорил тот, поднимаясь с камня.

— Легенды, друг мой, легенды… Скажите, вы сами верите в бессмертие?

— Предложи мне кто-нибудь стать бессмертным, я бы, пожалуй, в это поверил. Почему нет? И тем не менее жить в этом месте мне бы не хотелось, пусть даже целую вечность.

Тяжелая тишина нависла над Мелюзиной и жутко замерзшей Альгондой. Только вдалеке затихали шаги возвращавшихся в замок мужчин. Когда фея нарушила молчание, голос ее прозвучал убежденно:

— Спасая тебя там, в водах Фюрона, я наделила тебя способностью какое-то время жить с ядом змеи в крови. Но он убьет тебя, если не приготовить противоядие. А для этого есть один-единственный способ — сегодня ночью забеременеть от моего потомка. То есть от Жака.

Альгонда вздрогнула. Неужели фея говорит серьезно?

— Я знаю, насколько то, о чем я прошу, для тебя тяжело, — опередила ее Мелюзина, кладя руку на плечо девушки. В этот миг Альгонда так побледнела, что Мелюзина наконец поняла, что девушке нехорошо.

— Какая же я дура! — пробормотала она. — Я-то живу здесь долгие годы и не подумала, что ты-то еще не привыкла… Следуй за мной, — сказала она протягивая Альгонде руку.

Девушка схватилась за нее, ужасаясь от мысли, что придется еще глубже погрузиться в ледяную воду, но в душе надеясь, что скоро эта пытка закончится. Находясь на грани потери сознания, она снова позволила утащить себя под воду и при этом испытала те же ощущения, что и раньше, но на этот раз она почти перестала чувствовать свое тело. Вынырнули они в пещере поуже предыдущей, наполненной паром. Мелюзине не пришлось закрывать ей рот и щипать за нос. Переход от состояния удушья к нормальному дыханию произошел сам собой. Ее тело привыкало: едва оказавшись под водой, она задержала дыхание, а вынырнув, обрела способность дышать снова, пусть и в такой странной атмосфере. Мелюзина вытащила ее на берег.