Поэта мы застали в кабинете Бергмана, в том самом, где он обычно принимал посетителей.

– Смотрите, – разворачивая к нам ноутбук, сказал он.

– Запись с камеры? – догадалась я, подходя ближе.

– Ага. Вот машина Зорина, видите? А вот это машина Неллиной подруги. Она двигается следом. А теперь внимание… – Димка увеличил изображение. – За рулем брюнетка с длинными волосами, а не блондинка, как хозяйка авто.

– Нелли? Изображение нечеткое, но, учитывая то, что мы знаем… Она следила за мужем?

– Со стопроцентной уверенностью утверждать не берусь. Возможно, это не более чем случайность. И такое бывает. Но… ты сама сказала: учитывая то, что мы знаем…

– Зачем еще брать машину у подруги, если на ходу своя? Она его в чем-то подозревала. В любовной связи?

– Подружка у него, похоже, есть.

– Нелли его выследила, после чего отправилась качать права? И бесследно исчезла? Мы предполагаем, она жива. Значит, Зорин ее где-то держит. Зачем?

Мы оба уставились на Бергмана. С отсутствующим видом он смотрел в окно.

– Попытайся нащупать, что Зорина связывает с этим местом, – сказал Бергман, не оборачиваясь.

– Уже пытаюсь, но район поиска чересчур большой.

– У тебя будет еще задание. У Зорина прежде была домработница, Софья Петровна. Фамилия неизвестна. Зато есть номер домашнего телефона. По крайней мере, был четыре года назад.

– Не вопрос, сделаю. А зачем вам бывшая домработница?

– Хотим поговорить с ней о первой жене Зорина. Очень может быть, исчезла она не без помощи нечистого.

– Что за чушь? – усмехнулся Димка.

– Если бы…

Бергман повернулся ко мне, предлагая продолжить. Я коротко рассказала Димке, в чем дело.

– А у тетки с головой как? – серьезно спросил он.

– Кто ж знает.

– Проверю, вдруг она в психушке на учете состоит.

– Сомневаюсь, – сказала я.

– Почему? – насторожился Поэт.

– Это было бы слишком просто. На самом деле, Зорин на странности домработницы внимание бы обратил и задался бы тем же вопросом.

– А вот первой женой Зорина стоит заняться всерьез, – кивнул Максимильян. – Это я возьму на себя. А также проверю алиби Зорина.

– Хорошо, – пожал плечами Димка. – Что еще?

– Ждем, когда позовут к обеду, – усмехнулся Бергман.

Димка тут же уткнулся в компьютер, а Максимильян, не говоря ни слова, покинул кабинет.

Я отправилась к себе. Приняла душ. Оставаться в комнате одной не хотелось.

Проходя мимо кабинета Бергмана, куда посетителей не допускали, я заметила, что дверь приоткрыта. Выглядит как приглашение. Максимильян ничего не делает просто так, значит, действительно приглашение.

«Чертов фокусник, – подумала я с внезапной досадой. – А просто сказать “нам надо поговорить” ты, конечно, не мог».

Я толкнула дверь. Бергман сидел за столом, читал книгу, толстенный фолиант, должно быть, на латыни. Поднял голову и сказал, глядя на меня:

– С обедом Лионелла немного задерживается.

– Я переживу, – ответила я, садясь на диван, застеленный турецким ковром.

Бергман взглянул вроде бы с недоумением, точно не ожидал, что я вторгнусь в его святая святых.

– Чего ты хочешь от меня? – спросила я в досаде.

Недоумение его лишь увеличилось.

– Что ты имеешь в виду? – сказал он после довольно длительной паузы, в продолжение которой мы пялились друг на друга.

– Хорошо, не хочешь говорить, не надо, – я досадливо покачала головой.

– Я понимаю твое состояние, – начал он, но я перебила:

– Ни черта ты не понимаешь. Мне нужна фотография Воина, – уже спокойнее сказала я.

– Зачем? – удивился он.

– Можно без вопросов?

– Он жил на съемной квартире. Все его вещи сейчас в подвале этого дома. Документов там не было. И никаких фотографий тоже.

– Ты хочешь сказать, не осталось ни одной фотографии? Вообще ни одной?

– Одна есть, – сказал он, поднимаясь.

Прошел к шкафу и достал из верхнего ящика фотографию в рамке. Воин и Бергман стояли, обнявшись, улыбаясь в объектив, оба невероятно красивые.

Я провела пальцем по лицу Вадима, Бергман исподлобья наблюдал за мной.

– Я ничего не чувствую, – сказала я. – Ни его, ни тебя. Как будто нет вас обоих.

– В какой-то степени так и есть, – усмехнулся он, а я разозлилась:

– Осточертели твои загадки.

Он равнодушно пожал плечами и вернулся на свое место за столом.

– Ты ищешь повод подозревать меня, все равно в чем.

– Ты все для этого делаешь, – ответила я. – Дай мне его карту.

Бергман барабанил пальцами по столешнице, не глядя на меня, и наконец ответил:

– Она исчезла.

– Что?

– Ее нет в колоде. Можешь сама убедиться.

Не спеша он достал шкатулку из ящика стола и поставил ближе ко мне. Открыл крышку.

– Взгляни.

Как всегда, при виде карт я почувствовала беспокойство. Вместо того чтобы взять в руки колоду и проверить его слова, я осталась сидеть на диване.

– Будешь проверять? – спросил он.

– Какой смысл? – Я резко поднялась и захлопнула крышку. – И куда, по-твоему, исчезла карта? – спросила я.

– Понятия не имею.

– Ее кто-то забрал?

– Вряд ли.

– То есть она исчезла сама? Просто испарилась? – Я почти кричала и не могла остановиться, хотя понимала – это глупо.

– Я не знаю, Лена, – в отличие от меня, Бергман был совершенно спокоен. – Сомневаюсь, что ее взял Вадим. Хотя, конечно, мог. Карты были в доме, а я, как тебе известно, некоторое время отсутствовал. Думаю, он взял бы всю колоду. Скорее всего, исчезновение карты связано с его гибелью.

– Он погиб, и карта исчезла?

– Я ведь тебе рассказывал, что не помню, как колода оказалась у меня.

– Я не верю ни одному твоему слову.

– Этого следовало ожидать, – в его голосе была печаль, что окончательно вывело меня из терпения.

– Или ты объяснишь мне, чего добиваешься, или…

– Успокойся. Пожалуй, я переоценил твое хладнокровие.

– О чем ты?

– О том, что Клим имеет на тебя куда большее влияние.

– Вот оно что. Ты рассчитывал, я буду шпионить для тебя? С этой целью и решил подложить меня в его постель?