– Отец Тихон, у нас к вам несколько вопросов, – сказала я. – Они касаются господина Зорина. Мы частные сыщики, заняты поисками его супруги. По просьбе ее матери. Надеюсь, вы не откажетесь нам помочь.

– Частные сыщики? – удивился отец Тихон. – Вот уж не ожидал. Что ж, идемте.

Котенок между тем спрыгнул на крыльцо, священник подхватил его на руки, сел на широкую скамью возле двери в дом и теперь поглаживал котенка.

– Разговор у нас будет недолгим, замерзнуть не успеем, – сказал он. – Так что вы хотели знать?

– Вам известно, где находится его жена?

Отец Тихон смотрел вниз, руки его на мгновение замерли, затем снова вернулись к поглаживанию.

– Нет. С чего вы взяли, что мне это известно?

– Он мог вам сказать то, что скрыл от других, – пожала я плечами.

– Вы имеете в виду исповедь? Тайна исповеди охраняется законом.

Бергман стоял на верхней ступеньке крыльца вполоборота к священнику, слушая с заметным равнодушием и, судя по всему, не спешил принять участие в разговоре. Отец Тихон избегал смотреть в его сторону, и я намеренно встала между ними. Он поднял голову и теперь смотрел на меня.

– Вы давно знакомы? – задала я вопрос.

– Лет десять, не помню точно.

– Вчера он приезжал к вам. Вряд ли на службу, если вы сейчас отстранены.

– Отстранен. Верно. Но это не мешает мне быть христианином и давать утешение другому христианину.

– То есть он приехал к вам, чтобы получить утешение?

– Мы с ним давние знакомые. Он приезжает иногда. Мы вместе молимся, потом пьем чай.

– С его супругой вы были знакомы?

– Со второй? Нет. Она, как я понял, далека от церкви.

– А первая супруга? С ней вы встречались?

– Довелось видеться несколько раз. Если вы подозреваете Зорина… не мне давать советы сыщикам, но поищите лучше в другом месте.

– В каком – другом? – нахмурилась я.

– Не знаю. Просто в другом. Извините, у меня дела.

Он поднялся, все еще держа котенка на руках, стало ясно: ничего он больше не скажет.

Я посмотрела на Бергмана, ища поддержки, но он с кривой ухмылкой шагнул с крыльца.

– Спасибо, – пролепетала я, и пошла за Максимильяном.

Когда до машины оставалась сотня метров, я повернулась. Отец Тихон стоял на крыльце, провожая нас взглядом.

Я вдруг припустилась к нему со всех ног.

– Что он вам сказал? – спросила я, слегка запыхавшись.

– Ваш спутник?

– Да.

– «Не трогай меня, и я не трону тебя».

– Что это значит?

– Только то, что он сказал, – пожал отец Тихон плечами. – Это не тайный знак или секретная формула, если вы об этом. – Он улыбнулся, но тут же вновь заговорил серьезно. – Пути Господни неисповедимы. И все же… вы странная пара.

– Да, нам говорили, – не придумала я ничего умнее, и пошла к Бергману.

Он ждал меня в машине. Вопроса не задал, возможно, по этой причине я заговорила сама, хотя намерена была молчать.

– Ты знаешь латынь, древнегреческий, а также черт знает что еще. Было бы здорово, расскажи ты мне, где и когда ты все это выучил.

– Это что, преступление? Знать латынь и древнегреческий?

– Тебе не кажется, что ваш диалог с батюшкой выглядел, мягко говоря, странно?

– Не кажется, – отрезал он. – Батюшка слегка повернут на демонах, ему нравятся красивые девушки, но совсем не понравился я.

– Отличное объяснение.

Я досадливо отвернулась к окну. Некоторое время он молчал, потом заявил:

– Языки я выучил сам. Хотелось читать некоторые книги в подлиннике.

– Сколько талантов у простого воина, – фыркнула я.

– Что? – нахмурился Бергман.

– Если верить твоим собственным байкам…

– Я полагаю, сейчас ты говоришь его словами, – перебил он. – Общение даром не прошло?

– А чего ты хотел? – Я поймала себя на том, что кричу.

– Давай подумаем, что такого может знать священник, о чем не пожелал сообщить нам, – мягко ответил Максимильян.

– Какую тайну ему на исповеди доверил Зорин? – спросила я, честно сказать, в тот момент меня это не особенно волновало. – Мало мне тебя с Поэтом, с вашими дурацкими фантазиями, и Клима, который, похоже, свято в них верит, так еще священник-экзорцист, что само по себе чистая экзотика, принимает тебя за беса. Может, мне все снится, и на самом деле я лежу в дурдоме под капельницей?

– Это вряд ли. Хотя… в каком-то смысле, наша жизнь – иллюзия.

– Спасибо, утешил. Мне сейчас не до философии.

– Не понимаю, чего ты от меня хочешь, – засмеялся Бергман. – Когда я говорю, что я – падший ангел, ты злишься и обвиняешь меня в том, что я морочу тебе голову. Когда то же самое говорит священник, ты злишься еще больше.

– Ага, такое впечатление, что вокруг одни психи.

– Тому, кто постоянно имеет дело с бесами, немудрено слегка спятить. Это я о батюшке. Не принимай близко к сердцу то, что произошло. Тем более что, на мой взгляд, ничего особенного и не случилось.

Стало ясно, продолжать разговор бессмысленно. В самом деле, в чем я его обвиняю? И во что хочу или не хочу верить? Бергман парень со странностями, а у священника не все дома. Иначе он не занимался бы тем, чем занимался. Не зря его от службы отстранили. В общем, я предпочла думать о предстоящем разговоре с Викой Романенко.

Вскоре мы уже подъезжали к ее салону красоты. Не в центре, но место вполне достойное, выглядел салон и внутри, и снаружи соответственно. Посетителей было много, девушка-администратор провела нас в небольшой кабинет.

Вика, которую мы по дороге предупредили, что скоро будем, пила кофе, глядя в окно. На нас она взирала с некоторым недоумением. Впрочем, вряд ли я ее особенно заинтересовала, а вот частный сыщик, как она себе его, должно быть, представляла, явно с обликом Бергмана не вязался.

Он выдал свою коронную улыбку, и я всерьез забеспокоилась, как бы бедная женщина со стула не свалилась.

– Максимильян, – представился Бергман и поцеловал хозяйке салона руку, отчего она зарделась и задышала чаще.

– Лена, – скромно сказала я, чувствуя себя здесь лишней. Может, сказать, что мобильный в машине забыла и оставить их наедине?

– Кофе? – робко пискнула Вика.

– Не беспокойтесь.

Бергман устроился в кресле, закинув ногу на ногу, и сразу возникло чувство, что он здесь хозяин, а нас к нему нелегкая занесла.

– У меня всего несколько вопросов, так что надолго мы вас не задержим, – заявил он. – У вас с Нелли Зориной близкие отношения?