Я теперь себя совсем иначе чувствую. Другой. Этого не объяснить… Только прочувствовать можно.

Выходя, я вижу Мирона уже за столом с ноутбуком. Он сидит почти спиной ко мне, но сразу оглядывается, когда слышит меня.

— У тебя телефон не сел? — интересуется, щелкая кнопками ноута.

Я сразу иду к кровати, чтобы проверить заряд.

— Да нет...

— Вот держи его при себе, я буду проверять тебя.

— Знаешь, тебе было бы спокойнее, если бы я поехала с тобой, — бросаю телефон обратно на постель.

Мирон закрывает ноутбук и, поднявшись, идет ко мне.

— А ты уверена, что чувствуешь себя нормально? По-хорошему, тебе нужно будет по прилету сходить к врачу…

— Я так и собиралась. Но сейчас я себя хорошо чувствую, и если честно, то не хочу оставаться одна. Даже ненадолго. Все-таки это чужой дом, — обнимаю себя руками, чувствуя себя в самом деле неуютно.

Мирон размышляет, но недолго.

— Хорошо. Поедешь со иной.

— Тогда я прямо сейчас начну собираться, — выдав короткую улыбку, я спешу к чемодану, в который упаковала косметику и все средства по уходу.

Немного за полночь…

Вечер был скучным, но мы выдержали его до конца. Но вообще, было не так уж и плохо: напитки, еда, люди… Все было культурно. А вот разговоры неинтересные. Я очень далека от дел мужа, но почти все понимала. Но все это скука.

Однако я от другого получала удовольствие...

Мы были идеальной парой на людях, как, впрочем, и всегда. Но сегодня это было иначе. Это не было притворством. Во всяком случае, я его не чувствовала.

А вот Богдан с Ангелиной сегодня не были идеальными. Поссорились. Настолько, что Богдан не поехал с нами обратно. Сказал, что поедет ночевать в отель. Когда Ангелина пыталась его отговорить, то только сильнее разозлился.

Войдя в комнату, я наконец сбрасываю с ног тесные туфли. В комнате мрачно, но свет я не выключаю, первая входя в комнату. Надеюсь, он тоже не будет. Все и так видно.

Я по дороге заснула. На его плече было уютно. Но теперь сон как рукой сняло.

— Интересно, что это они… — говорю, вынимая шпильки из прически у зеркала.

— Без понятия, — равнодушно отзывается Мирон. — Он осуждал меня за брак с тобой, а сам связался с этой Ангелиной…

— То есть, ты тоже согласен с тем, что она отвратительна?

— Поверхностная девушка…

— Не хочу возвращаться к тому, что было несколько часов назад, но… вот именно такие девушки помалкивают, если их карту пополняют. Им не нужна никакая любовь, — проговариваю и прерываю наш зрительный контакт через зеркало.

— Я знал, что ты не такая, — звучит ответ немного погодя.

Я снова сосредотачиваюсь на нем, раскидывая пряди по плечам. Наблюдаю за тем, как Мирон развязывает галстук, расстегивает пуговицы на рукавах и тоже не отрывает от меня глаз…

— Значит, твой выбор был намеренным…

— Я тогда был гораздо хуже, чем сейчас.

— Это да, — соглашаюсь с ним и отхожу от зеркала. — Кстати, хотела спросить… — хочу поменять тему. — Маргарита тогда сделала тебе отчет, как ты просил?

— Да. Сделала. Последний.

— Вот как… Ты все-таки ее уволил?

— Она не стоит того, чтобы мы из-за нее ссорились. Я уже нашел на ее место человека.

— Мм…

Хочется спросить, кого именно: наподобие той курицы или кого постарше. Но я прикусываю язык. Я умнее поступлю. Вместо того, чтобы демонстрировать ревность, я просто потом как-нибудь заеду к нему и посмотрю.

— Что ж… Мне приятно, — отвечаю искренне, но, судя по его взгляду, он видит в этом издевку. — Серьезно. Я хоть и не видела ее почти, но она очень меня напрягала.

— Я всегда игнорировал ее намеки.

— А она бы все равно не прекратила, — очень медленно двигаюсь к нему. — Поверь, я таких знаю. Таких женщин еще больше подстегивает заполучить мужчину, если он не свободен, — но уже почти дойдя до него, я сворачиваю в сторону кровати.

Я этого не планировала, но все же спровоцировала мужа. Он останавливает меня за руку, но не так, как он это делал, когда хотел пресечь мое дерзкое поведение. Нежно, но в то же время настойчиво, поворачивая к себе. Тянет к себе, другой рукой касаясь щеки ладонью, вызывая во всем моем теле невероятный трепет.

— Меньше всего мне сейчас хочется говорить о Маргарите, Ангелине и о ком-то другом... — почти шепотом произносит Мирон, приподнимая мое лицо.

— А о чем тогда?..

Словам, Мирон предпочитает действия: накрывает мои губы своими, вырывая сию секундный стон из моей груди. Мои руки сами собой рвутся лечь ему на грудь и сжать пальцами рубашку.

Вместе с тем меня посещает чувство дежавю с нашей годовщины, но я сопротивляюсь ему. Не хочу связывать то, что было с тем, что происходит сейчас. Мы переродились и теперь все иначе.

«Теперь все иначе», — повторяю себе еще несколько раз.

Глава 26

В животе приятно тяжелеет, когда его ладони начинают скользить по моим плечам, по обнаженной спине...

— Ты вся в мурашках… — выдыхает он мне в губы, которых почти касается своими.

— И вот ты снова что-то замечаешь впервые… С тобой я всегда такая.

— Я знаю. Но сейчас ты нервничаешь больше, чем обычно.

Мне так нравится, что он говорит со мной, а не спешит раздеть и приступить к делу. Я в эмоциональном восторге от нашей словесной прелюдии. Не скажу, что не хочу поскорее с ним на