– Единственное, однако, что меня огорчает, – это конец. Измените его, – добавил он тоном человека, привыкшего отдавать приказы и вызывать уважение к себе. – Я знаю похожую историю, но она произошла в больнице.

Красивых людей уважать легче, чем невзрачных, подумал индиец. От них исходит какая-то природная привлекательность. Они вызывают восхищение и зависть. Что-то наподобие манипуляций, гипноза, только безо всяких фокусов. Их слушаешь, потому что рядом с ними сам себе кажешься совсем ничтожным.

– Забавно, – добавил Эрве, который не смог устоять и прочел рукопись, прежде чем передать ее издателю. – Я тоже знаю похожую историю, но она произошла в монастыре.

– Перенести действие в шри-ланкийскую совершенно неизвестную тюрьму, с этим я соглашусь, но переделайте финал, прошу вас. Потому что уже с третьей страницы ждешь того момента, когда станет известно, что окно выходит на стену. А всего их четыре… Времени на напряженное ожидание, на саспенс почти не остается!

Аджаташатру понял, что история, которая родилась в его мозгу, уже посетила кого-то другого, до него. Он почувствовал то, что испытал человек, изобретший проволоку для резки масла, когда неожиданно увидел проволоку для резки глины, изобретенную за много сотен тысяч лет до него.

– Придумайте другой драматический финал! – любезно предложил Эрве, огорченный озадаченным выражением лица начинающего писателя. – Ну не знаю, например, пусть в конце станет известно, что на самом деле слепой вовсе не слепой. Или что он не в тюрьме, что все это ему приснилось.

– Ну это слишком затасканно, – сказал издатель, – слишком банально. Нужен финал, которого никто не ждет. Но я уверен, что наш автор придумает что-то необыкновенное. Не правда ли, Ажур-табу-шатру? В конце концов, его крестная – не последний человек… Ах, Софи, Софи… Давайте перейдем к делу, может быть, это вас вдохновит?

С этими словами он достал несколько листков бумаги:

– Мы сейчас подпишем контракт, и вы получите аванс, чтобы работать в нормальных условиях. Заставьте нас мечтать, мсье Ужин-туши-тру. Я правильно произнес ваше имя?

– Аванс? – спросил Аджаташатру, которому было совершенно наплевать, как тот произносит его имя, кстати, совершенно неправильно.

– Да, деньги, чтобы покрыть ваши расходы, пока вы не закончите книгу, аванс от продаж, – объяснил красавец. – У вас есть счет в банке?

– Хм, нет.

– Я так и думал. Поэтому взял на себя смелость и предвосхитил события.

Жестом фокусника он выложил на стол черный чемоданчик.

– Хорошо, обсудим ваш гонорар. Пятьдесят тысяч евро вас устроит? – произнес мужчина, уверенный в себе, с самодовольной улыбкой, похлопывая своими изящными загорелыми пальцами по черному чемоданчику.

– Пятьдесят тысяч… – повторил Аджаташатру с сомнением в голосе.

Улыбка красавца-идальго погасла.

– Что? Думаете, этого недостаточно? Хорошо. Пусть будет семьдесят тысяч.

Индиец ничего не сказал.

– С вами нелегко иметь дело, мсье Жуть-да-перрон! Девяносто тысяч?

И снова многообещающий новичок не выявил никакой реакции.

– Скажите-ка, дружище, вы считаете, что вы новый Марк Леви?

Лицо бывшего факира озарилось.

– Марк Левит, фокусник?

– Да, фокусник, он превращает страницы в золото. Ну ладно, сто тысяч, это мое последнее слово.

– О’кей, – сказал Аджаташатру невозмутимо.

На загорелом лице издателя заиграла победоносная улыбка.

– Спасибо, может быть, все-таки выкажете какую-то радость?! Аванс сто тысяч евро для начинающего писателя… ну пусть даже с задатками гения, который пишет на своих рубашках, но все же новичок… думаю, это немало. Короче, я знал, что на сто тысяч вы согласитесь. Поэтому вы найдете эту сумму, ни евро больше, ни евро меньше, в этом чемоданчике, который я заранее приготовил.

На самом деле эта игра могла бы продолжаться дольше, поскольку наш раскаявшийся факир не имел ни малейшего представления о том, что представляет собой такая сумма, – этим и объясняется отсутствие у него реакции.

Через минуту, казалось, он отреагировал, и на его лице заиграла широкая улыбка. Этого наверняка достаточно, чтобы купить билет на самолет до Парижа. А если останется еще немного денег, то и огромный букет цветов для Мари.

Мужчина протянул ему контракт. И хотя тот был составлен по-английски, Аджаташатру подмахнул его не читая, представив себе, как он явится перед француженкой с букетом в руках. Сюрприз!

– Я рад, что вы пришли к согласию, – сказал Эрве. – Лошадь-и-груз, вам остается переработать финал книги. Что касается денег, тут их много. Не открывайте чемодан здесь, сделайте это у себя в номере, один. На улицах и в гостиницах Рима небезопасно. Нужно положить деньги в банк. Мы займемся этим днем, если вы не против.

Двое мужчин поднялись и ушли. Оставшись в одиночестве, индиец тоже поднялся, держа в руках дипломат, и украдкой подошел к бюро обслуживания. За стойкой висело панно, на котором высвечивался сегодняшний биржевой курс обмена валют всего мира. Этим утром 1 евро стоил ровно 67,8280 индийской рупии.

Подсчитать труда не составило.

– Шесть миллионов семьсот восемьдесят две тысячи восемьсот рупий! – выдохнул Аджаташатру на своем родном языке, не веря своим глазам. Черт побери!

На такую сумму он мог купить не только билет на самолет Рим—Париж и огромный букет, но сам самолет с экипажем и весь цветочный магазин. У него в наличии было гораздо больше денег, чем он мог бы заработать за десять реинкарнаций.

Он крепко прижал чемоданчик и бросился к лифту мимо удивленной красавицы Софи, ждавшей его, чтобы вместе пойти обедать.

* * *

Вот уже несколько минут Аджаташатру Кауравы Пател ходил взад-вперед по комнате, как пес, который хочет где-то улечься. Индиец же не мог решить, куда спрятать такое количество денег. Будучи сам вором, он знал, что нет такого места в мире, которое нельзя было бы найти, а уж тем паче номер в итальянском отеле: потенциальному грабителю потребуется не больше пяти минут, чтобы отыскать чемоданчик, набитый купюрами, и скрыться вместе с ним.

Тогда он решил, что самым разумным будет не отпускать его от себя ни на шаг, хотя сами чемоданы ходить не умеют, а безопаснее всего будет прикрепить его к запястью.

Войдя в комнату, он быстро взглянул на содержимое дипломата, чтобы убедиться, что все это правда, что он не стал жертвой жуликов и его не обманули. Нет. Дипломат был туго набит пачками красивых сиреневых банкнот. Настоящие банкноты в 500 евро, напечатанные с обеих сторон, именно так!

«Хорошо, а что мне теперь делать?» – спросил он себя. Не будет же он таскать всюду за собой этот чемоданчик? Софи ждала его, чтобы идти обедать. Наверное, разумнее попросить ее подняться сюда и пообедать в номере? Да, так будет вернее.