— А зачем?..

— Лечить тебя будем, — подмигнул Мирон, — Друг я или кто, в конце концов.

— Не нужно было, — возразила я, — Вдруг заражу.

— Не страшно. Я недавно переболел, — подошел ко мне Мирон, и приложив ладонь к моему лбу, охнул, — Да ты вся горишь! Быстро в постель!

Без разговоров отконвоировал меня в гостиную, и уложив на диван, укутал в плед по самый нос. Ушел на кухню, долго там чем-то гремел и шуршал, а вернулся с полным подносом всякой всячины.

Влил в меня бульон, потом какой-то шипучий коктейль из порошков, а потом еще и мокрое полотенце мне на лоб положил.

Состояние к тому моменту у меня уже было не склонное к сопротивлению, лишь мысленно порадовалась, что он не принес что-то пострашней, инъекции или ректальные свечи, допустим. Не уверена, что мне хватило бы сил не дать в обиду мой многострадальный зад…

Толи от усталости, толи от лекарств, через какое-то время начала отключаться. Последнее, что запомнила, как Мирон натягивал на меня теплые носки и плотнее закутывал в плед.

ГЛАВА 16

МИРОН

Никогда не был отцом, и не знаю, что чувствуют папаши по отношению к своим чадам, но ухаживая за заболевшей Софией, впервые словил щемяще нежное чувство, а также волну беспокойства, и в какой-то мере бессилия.

Такая хрупкая и беззащитная, София после влитых мной в нее лекарств начала отключаться. Кутаясь в плед чуть ли не по макушку и умилительно поджимая пальчики на ногах, она напоминала котенка, которого хочется спрятать под рубашку на груди и согревать дыханием.

Бесцеремонно пошарив в ее шкафу, нашел запасное одеяло и шерстяные носки. Аккуратно надел на нее носки, поражаясь и умиляясь аккуратным маленьким, как у ребенка пальчикам. Накрыл еще одним одеялом и пошел в ванную комнату принять душ и переодеться.

Благо с собой была спортивная сумка со сменной одеждой. Нацепив свободные спортивные штаны и футболку, налил себе чай и вернувшись в комнату устроился в кресле рядом с диваном.

Изредка прикладывал руку к ее лбу, проверяя температуру, так как она все еще беспокойно металась во сне, покряхтывая и постанывая.

Пару часов спустя растормошил ее, приподняв в полу сидячее положение, влил новую порцию лекарства, уложил, и примостившись рядом, притянул к себе.

Через какое-то время малышка расслабилась и крепко уснула. Температура явно начала спадать, судя по испарине на лбу.

Распутал ее из кокона одеял, и осторожно перетянув к себе на грудь, накрыл пледом сверху. Как истинный мазохист просто лежал и рассматривал ее лицо, изучая каждую родинку и черточку, и не смея даже поцеловать.

Провел пальцами по щеке, убрал локон за ушко, и София, заворочавшись во сне неосознанно придвинулась ближе, уткнувшись носом мне в шею, а потом и вовсе обняла и закинула на меня ногу.

Невольно задержал дыхание, потому что выдержка дала сбой. Мысленно обругал свой не вовремя восставший член похотливой сволочью, чтобы хоть частично вернуть контроль.

Пытаясь хоть как-то отвлечься, нащупал на тумбочке телефон Софии, отключил на нем будильник и после недолгих терзаний залез в галерею фотографий.

Пролистав с десяток свежих совместных селфи Софии с Ларой и Лизой, наткнулся на фотографии ее с сыном. Мальчик с по-детски округлым личиком был чем-то похож на свою маму, но волосы у него были темные и чуть волнистые, как у меня. И на удивление абсолютно мои серые, почти стального цвета глаза.

Невольно усмехнулся, подумав, что, когда я его усыновлю, мало кто из не посвященных людей сможет догадаться, что мальчик мне не родной. «Иван Миронович Захаров», — мысленно примерил я мальчику свои данные и улыбнулся.

А ведь он мог бы быть моим сыном. В то время я как раз был в столице почти месяц, по настоянию родителей проходил комплексное обследование в какой-то частной крутой клинике.

Если бы я встретил Софию тогда, все могло сложиться по-другому, и сейчас, возможно, она уже носила бы под сердцем нашего второго малыша. Жаль, нельзя повернуть время назад и все изменить.

Скинув на свою электронку несколько фотографий Софии с сыном и подругами, подчистил историю отправки сообщений, и отключив ее телефон, отложил на тумбочку.

Надо будет выяснить все подробности о ее сталкере из прошлого, и имеет ли он отношение к рождению ее сына. Рассказала она очень мало и урывками, но ни слова об отце ребенка. А в собранной Гришей информации эти данные отсутствовали.

Мне было не важно, знает ли он о сыне, больше переживал, не будет ли ставить палки в колеса, когда мы заберем Ваню в Лондон. Учитывая, что я планировал сделать это в ближайшие пару месяцев, информация требовалась уже сейчас, а лучше вчера.

Отправив Григорию сообщением подробное задание, отключил свой телефон и тоже отложил на тумбочку.

Повернулся вплотную к Софии, сгреб ее в объятия, оплетая руками и ногами, уткнулся губами в висок и, удовлетворенно выдохнув, начал погружаться в сон.

СОФИЯ

Смутно помню, что ночью мне было очень холодно и плохо, помню, что Мирон снова поил меня лекарством и кутал в одеяла.

Проснулась же я от того, что мне было очень жарко, и как ни странно, так тесно, что не пошевелиться. Открыв глаза, обнаружила себя в объятиях спокойно спящего Мирона, притиснутой к стенке дивана.

Лежали мы лицом к лицу, он обнимал меня руками, притянув к груди, и упирался подбородком мне в затылок. Сразу поняла, почему было так тесно и жарко. Хотя и спал он в спортивных брюках и футболке, даже не воспользовавшись пледом, в который была укутана только я, но был таким горячим, как грелка.

Попыталась аккуратно высвободиться из его хватки, но на любые мои попытки выскользнуть, он подгребал меня ближе и обнимал крепче.

— Мирон, — задушенно позвала я, упираясь обеими руками ему в грудь.

— М-м? — не