В итоге, когда я все же сбежал с космической станции Вектор, когда там уже не осталось нормальных людей, а все заполонили мерзкие создания, то даже не подозревал, что проснусь от криосна лишь спустя десять лет. Да, теперь все должно сойтись по датам. И вот я встречаю новый мир таким же, каким был он и раньше. Вектор нашли и пытались разобрать, но, разумеется, ничего не вышло. Люди не меняются. После этого, когда меня, как самый ценный сосуд, спасли, было объявлено об уничтожении этой проклятой станции. Год, второй, третий – и вдруг все поняли, что угрозы‑то больше нет. А та, что была найдена другими станциями, устранена втайне от мира. Оружие есть, враг опознан и уничтожен. Медленно, но руку с пульса убрали, боясь просачивания в мир опасности, начала паники и прочих последствий. А если бы угроза вернулась, то все инструкции, протоколы защиты и средства доступны под рукой. Это забавно: я не успел заметить, как из самого ценного объекта стал самым ненужным. Моей крови и всех анализов было так много, что и я уже бы не нужен, а тестов провели с лихвой, тут не скромничали. Разумеется, меня никуда бы не отпустили далеко, но и держать взаперти не было смысла.

И вот все вернулось. Может быть, кто‑то проверял, может быть, и нет – но Вектор, оказывается, не уничтожен… во всяком случае, полностью. Часть его грохнулась на планету, и там иноземная Жизнь бесконтрольно развивалась все последние сорок лет. Первое время после спасения, когда я еще был Тобином, мне было плевать. Я даже рад был бы увидеть, как всех накроет смерть. Не вмешивался, сидел смирно и ждал последствий для всего мира. Но ничего не происходило, и… не без помощи первых в моей жизни хороших людей я поверил, что все позади. Твоя мама была одним из докторов, что меня обследовали, – да, так и познакомились. Мне был дан второй шанс, которого я не заслуживал… наверное, поэтому и упустил его.

Важно! Никто и никогда не должен узнать эту историю. Те, кому надо, знают. Но сейчас наступает опаснейшее время, где доверие – это роскошь. Я вообще сначала думал спрятать вас подальше от мира в надежде, что катастрофа не коснется ваших жизней, как минимум напрямую. Вы бы просто переждали самый пик. Но это было бы неправильно. Вы не должны быть беззащитны. Лишь зная угрозу, можно быть готовым – этим мы и займемся здесь. Я искренне надеюсь, что все оказалось преждевременно, что угроза устранена и мы можем вернуться к прежней жизни. Но пока нет подтверждения, стоит учесть, что возврата нет. Все изменилось, и на этот раз значительно опаснее и глобальнее. И мне невыносимо от одной лишь мысли, что вы можете столкнуться с тем… тем, какой ад приносит наш враг.

Холд дал немного времени усвоиться этой крайне неожиданной и судьбоносной информации. Хотя, будем честны, подобное требует куда большего времени для осознания и принятия. Пауза была, как предыдущие, тяжелой, но в этот раз более скоротечной.

– Я не знаю, откуда здесь человек из подвала. Правда, не знаю. Это место имеет свои тайны, раскрыть которые, возможно, уже не получится никогда. «Фелисетт» числится одним из секретных и стратегически важных мест, но никакой конкретики я не нашел.

Холд видел недоверие и смуту в лицах перед собой.

– Это трудно, я знаю. Я дам вам время подумать и принять все это.

Уставший Холд остался наедине с догадками о туманном будущем, где даже его отношение ко всему сказанному пока не приобрело новую форму. Но самое примечательное состояло в том, что ему теперь намного легче, чем остальным. Вынужденная боль из‑за воспоминаний прошла, оставив оголенное чувство завершенности, позволяя удивительно смиренно дожидаться вердикта. А ему – вердикту – еще предстоит выковаться в спорах и сомнениях, но это, опять же, вынужденный процесс переработки всего накопленного для одного человека за несколько лет, а для другого за целую жизнь. Здесь у нас очень отчетливо выделяется Лилит, сидя между двух крайне противоположных точек зрения. Она сама себе удивляется необычной нейтральностью к ранним тайнам. Вроде бы и поменялось что‑то, а вроде бы толком все те же установки, думает Лилит, покусывая губу, ища уже некий изъян в самой себе. Она даже предполагает упущение той или иной информации, которая должна была переключить в ней что‑то важное и основополагающее. Но нет, раскапывание памяти не приводит ни к чему существенному. Причины такого поверхностного и пресного восприятия поистине ужасной истории старика Лилит будет искать потом. Сейчас ее внимание не без причины сместилось на двух других слушателей, чьи лица так и кричат о куда более сильном влиянии автобиографического рассказа, чем на нее.

– Я думаю, нам всем стоит высказаться о том, что мы услышали, а не откладывать это на потом.

Лилит сделала первый глоток кофе с момента начала исповеди Холда. После оставила кружку на столе, взяла лидерство и, встав, решила чуть размять ноги, заняв позицию, которую ранее держал Холд, – лицом ко входу, немного между столом и кухней.

– Нечего тут говорить, валить надо, и все! – словно просыпаясь, небрежно проронил Август.

– «Нечего говорить» про неожиданную родственную связь или же про какой‑то там Вектор и внеземную опасность?

– Для меня одного бреда про него и маму Норы хватило!

– Ты не можешь поверить в родство Норы и Холда – или желаешь?

– Что ты хочешь от меня?! Хотя не отвечай – лучше послушай, обоих касается. Знаете, почему я не верю в «некую» его связь с моей дочерью?! Потому что есть причина для этой бредовой выдумки. Когда мы поехали к «Шарлотте», я сказал ему четко и ясно, что собираюсь увольняться. Осесть, найти работу у дома, без командировок и прочего, чтобы больше проводить времени с дочкой. Первый и единственный раз я это сказал, пока мы ехали туда. И тут на тебе – оказывается, мы и так семья!

– Уверена, ты знаешь, что легко можно проверить родство через ДНК‑тест.

– Я не позволю это сделать! – чуть вспылил Август в сторону полной самообладания Лилит. – Потакать бреду безумца? Нет, хрен я его подпущу к Норе.

– Он бы не стал лгать. – Голос Нила пробился будто бы со дна океана, тяжелый и задумчивый. Он сидел все там же со сложенными на груди руками. Перевел взгляд на Августа и продолжил: – Холд еще тот циник и эгоист, но я даже представить не могу, чтобы он осознанно лгал тебе или кому бы то ни было на такую тему.

– Может, он сам ошибается? – вбросила Лилит интригу. – Август, он мог взять образец крови Норы, чтобы сверить…

– Нет! Может быть. Я не знаю…

– Мы можем это проверить за минуту, – постарался Нил успокоить Августа.

– Даже не смейте! Нора – моя дочь, и мне решать, что ей стоит знать, а что нет.

– Август! – Лилит старалась достучаться до него, проявляя сочувствие, она подошла чуть ближе. – Мы понимаем, что в это сложно поверить, но если это все же так, то разве она не должна знать о том, что у нее есть дедушка? Да и не только дедушка: Нил, Максим и я – мы все тебе не чужие.

Август повернулся полностью к Лилит и многозначительно спросил: