щеку и отвел ее в кресло в центре комнаты. Глядя на него, Анкретт вспоминала свою юность — счастливое время, когда они с отцом были вместе, но в то же время и чувство того, что она идет не по своему пути. Девушка понимала, как много для отца значат эти минуты, потому что сама испытывала точно такое же чувство к нему — как и тогда, много лет назад. В сердце и на уме у нее теснились воспоминания, от которых она чувствовала себя неловко. Убийство людей на заказ… Она не понимала эту дикость и пыталась себя отгородить от этого. Сложно это было сделать, когда твой близкий является главой одного из таких кланов с наемными убийцами. Это было выше ее сил. Девушка смотрела на отца сквозь смущение и печаль. Казалось, она почти ненавидела его в тот момент. Но он был для нее целым миром. И несмотря на все происходящее в прошлом с ней и его отношения к чувствам Анкретт, она была рада встретиться с ним. Относился к Анкретт, как обычно, хорошо. Она понимала это.

Дочь не могла поверить, что ее отец, которого она так долго не видела, был теперь перед ней. Отец выглядел расслабленным и спокойным. Его лицо пылало счастьем и радостью при виде ее. Это делало его неподдельно юным и полным сил, чтобы забыть тяжелые чувства. Отец не мог удержать слезы, увидев, как девочка, которую он помнит, как маленькую, выросла в такую сильную и красивую девушку. Он чувствовал себя виноватым за все, что произошло, но в тот момент он знал, что теперь они могут быть вместе и заботиться друг о друге. Эти моменты счастья, казалось, он не хотел потерять.

Анкретт взяла глубокий вдох, готовясь начать разговор с отцом. Она понимала, что теперь настало время узнать правду о своих сверхспособностях. Сердце ее билось сильнее, когда она приближалась к отцу, который стоял там, смотря на нее с любовью и заботой. Раньше в такие моменты ей казалось неприличным раскрыть перед ним свою душу. Сейчас она понимала: это уже не так. Ей теперь казалось совершенно естественным рассказывать ему все — ведь все самое главное, тайное и прекрасное, было у них обоих в душе. А потому она могла говорить все это даже в самых неподходящих для этого обстоятельствах. Только теперь она поняла, насколько тяжелым бременем было для него убийство людей.

— Отец, я знаю, что у меня есть что-то особенное. — начала она.

Отец внимательно слушал её.

— Ты был прав тогда. Я стала сильнее. Причем намного.

У меня способности, которые обладают не так много людей на Новой Земле. Я чувствую, что мои способности необычны, и хочу узнать откуда они у меня и как их использовать правильно.

Его глаза выражали смешанные чувства гордости и тревоги. Он понимал, что настало время рассказать дочери правду, даже если это могло привести к большим изменениям в их жизни. Говорить правду всегда трудно. Возможно, лишь он один в целом мире, знал это, поэтому он заговорил медленно, словно давал дочери время успокоиться. Ему не нужно было волноваться. Анкретт всегда была понятливая. Когда он начал говорить, его лицо приняло серьезное и сосредоточенное выражение.

— Анкретт ты права. — сказал он наконец.

Он смотрел ей прямо в глаза. Его голос был спокойным, речь размеренной. Это немного пугало Анкретт. О чем он собирается говорить? Она ожидала, пока он расскажет все сам, иначе просто не знала, куда девать глаза и руки.

— Ты необычная девушка. Твои способности проявились в подростковом возрасте, как у большинства тех детей.

Анкретт почти ничего не понимала из всего того, о чем рассказывал отец. Поэтому, замолчав на секунду, она только смотрела в его глаза, надеясь, понять. Наконец, пришло время задать самый важный вопрос.

— Отец. Ты сказал, в шестнадцать я стала очень сильной. Что это значит? Как именно это произошло?

Ему этот разговор казалось давался трудно. Было видно, чего ему стоит говорить. Морщинки вокруг его глаз стали глубже. Несколько раз он останавливался, думая, сможет ли он продолжить. Видно было, какие усилия ему дались. Наконец он справился с собой и продолжил. Все, не сводящая с него глаз Анкретт.

— Была тайная организация. Лаборатория. Большинство о ней не знало, на то она и была тайной. Но некоторая информация о ней все же просочилась. Деятельность организации заключалась в одном плане по Новой Земле, который должен был изменить жизни всех на этой планете.

Настоящее время. Олд-Дрейт. Клан Гергина.

Секигучи и Гергин сидели в тихой комнате, обсуждая план действий, чтобы выйти на след Кинза. Они знали, что их следующий шаг должен быть тщательно продуман, ведь от этого зависела жизнь всех людей на планете. Вся их надежда была на то, насколько быстро расследование прояснит положение. Однако дело обстояло иначе. Начать расследование оказалось нелегко. Они хорошо знали Олд-Дрейт, на этом городе лежала тайная печать какой-то печали. Секигучи ломала голову над тем, где может быть Кинз. Ищет ли он то же, за чем охотится и она? В какое время лучше всего приступить к поискам? Они начали было обсуждать, какими должны быть первые шаги, и тут дверь отворилась. В комнату вошел наемник. Он был явно смущен. Поставив лампу на стол, он сел в свое кресло. Постепенно напряжение спало. Гергин посчитал нужным сказать:

— Этот наемник моя правая рука. Я ему доверяю, как не доверяю другим. Он будет с нами.

Секигучи было плевать. Она давно смирилась с мыслью, будто она, во всяком случае на данном этапе, почти всесильна. К тому же присутствие наемника было ей только на руку. Ей было необходимо получить необходимую информацию, в которой она так нуждалась. Отыскать Кинза не составляло труда. Но они никак не продвигались в поисках. Как назло, нигде не было видно следов деятельности человека со шрамом на все лицо.

— Если твой наемник будет полезен, нам бы это отлично помогло. Мы должны найти Кинза.

Наемник в своем кресле был спокоен, но Секигучи знала, о чем он думает. Его мысли были также грубы и примитивны, какие она раньше улавливала в себе.

— Раз ты что-то знаешь, то поделись с нами этим. Ты больше в кругу наемных убийц. Должен знать, что происходит в этих кругах.

Секигучи и наемник сидели и смотрели друг на друга. В его глазах она улавливала нескрываемую хитрость. Он не так прост как кажется. Толкование его чувств было непредсказуемо, поэтому Секигучи не могла ничего понять. Возможно, ей следовало