светиться. Лежу, пытаюсь прийти в себя и на грани слышимости различаю журчание. Не кипение, а именно журчание.

Жду минут двадцать, и выталкиваю сферу на поверхность, что совсем не просто выходит. Раскрываю сферу, морщась от жара осматриваюсь, отталкиваюсь от укрытия, взлетаю вверх…

— Нда, — глядя на огромнейшее, закрывающее небо, светящееся грибовидное облако киваю. — Взрыв получился куда мощнее.

Поднимаюсь выше, качаю головой… От облака, по самым скромным прикидкам километров на двадцать, нет ничего. Огромная светящаяся от жара, идеально круглая равнина. Там… Там испарилось всё, даже горы на глубину около пятидесяти метров. А низменности залило лавой. Далее идёт просто выжженная земля. Ещё примерно на пятнадцать километров, всё просто сгорело, остались только оплавленные горы. Дальше не видно. Вроде лес горит.

Напрягаюсь, поднимаюсь выше, насколько могу, благо сил после употребления кристалла хватает. Смотрю вниз и да… Разрушения чудовищные. Радиус поражения, километров если не ошибаюсь… По самым скромным прикидкам, где-то пятьдесят. Плюс ударная волна прошла дальше. Но самое главное — мне повезло. Спрячься я на километр ближе к эпицентру, меня бы никакие овраги не спасли. Я буквально на границе двух зон.

— Фух, я чуть не сдох. Видимо быстро бежал, раз так далеко убежал. И теперь. Ага, для увеличения мощности бомбы, нужно сжатие. Надо сказать Лазареву. Ну и. Миссия выполнена, пора возвращаться.

Некоторое время до взрыва. Маришка.

Сидим в снегу, с вершины холма смотрим как по дороге движется охренеть какая колонна. Танки, самоходки, броневики. Огромные грузовики с солдатами. Тягачи тащат орудия. Машины снабжения, снова танки, замыкают.

Что мы сможем им сделать? Они банально разбегутся и… И пусть бегут. Машины всё равно на дороге останутся. А солдаты… Мороз и зверьё закончат за нас.

— Ну, готовы? — улыбается Серафина.

Роза кивает, улетает вперёд и зависнув над дорогой поднимает ветер. Быстро превращает его в ураган. Который поднимая снег заносит дорогу. На колонну валятся деревья.

— Маришка, пошла! — машет рукой Серафина.

Меня тут же поднимет вверх и уносит к Розе. Зависаю перед ней, вытягиваю руки и выдаю два мощных потока воды. Которую подхватывает ветер Розы и уносит в сторону колонны.

— Отлично, — звучит в голове голос Серафины. — Ещё… Морозова, Рита, не спать. Как скажу начинайте. Ждём… Морозова. Давай!

Температура резко падает. Растерявшиеся от такой перемены погоды солдаты, останавливаются. Капли воды летят вперёд, но не замерзают в полёте, а только когда разбиваются. От этого всего, танки и машины превращаются в огромные куски льда. Солдаты, те у кого хватило ума выбраться, обрастая льдом падают.

— Минус сорок пять! — кричит Серафина. — Начинаю!

Два первых танка… Лёд с них отваливается, они кое-как но разворачиваются назад и стреляют в своих же. Перезаряжаются и стреляют снова. Те что за ними, по причине обледенения ответить не могут. Они банально ничего не видят.

— И с другого конца! — кричит Преображенская.

В конце колонны начинают стрелять танки. Разносят несколько машин, едут вперёд и давят грузовики.

— Морозова! Морозь сильнее. Выдай сотню.

— Не могу. Я только научилась.

— Шевелитесь, — шипит Роза. — Такой ураган долго держать не смогу.

Пожав плечами, чувствуя нарастающую усталость, выдаю больше воды. В колонне случается паника. Танки расстреливают своих же. На месте, скинув лёд крутятся самоходки. Разворачиваются и стреляют в машины, в основном в большие бензовозы. Солдаты схватив пулемёты выскакивают и с криками о подлых партизанах расстреливают грузовики. И тут… Яркая вспышка. Земля дрожит, слышится отдалённый грохот. На западе поднимается грибовидное облако.

— Влад! — орёт Преображенская. — Владик!

Падаю в снег, поднимаюсь и тут же оказываюсь на холме со всеми. Серафина сидит, плачет и раскачиваясь причитает о том что взорвалось слишком рано. Что Влад, скорее всего, взорвался по дороге.

— Заткнись! — схватив её и отвесив пощёчину кричит Роза. — Не смей даже думать о таком. Ещё раз такое вякнешь, я тебе голову оторву. А вы чего раскисли? Что замолчали? Он же Влад, Тёмный Император. Да он не убился, он