— Слепцова потом с прослушивания сняли…

— Остается Бородин. И как долго это будет продолжаться?

— Этого я не знаю…

— Вы могли бы описать тех офицеров ФСБ, что приходили к вам с этим требованием?

— Зрительная память у меня, знаете ли, слабая… — смущенно ответил Никодимов.

Ну куда тебе, милый, быть начальником, посочувствовал про себя Денис.

— Но если бы увидели еще раз, вы бы узнали? — спросил он вслух.

— Возможно… — рассеянно ответил Никодимов. — Кстати, одного из них недавно показали по телевизору, мельком… Там демонстрировали обыск в офисе компании, где этот, Григорий Забельский. И он там был, участвовал в обыске.

— Вы его точно узнали? Они же были в масках?

— Нет, как раз он ее снял, на минуту, когда предъявлял удостоверение. По-моему, все-таки это был он… А что, он разве не офицер ФСБ? Они действовали под их видом?

— По сути, именно это мы как раз хотим установить, — кивнул Денис. — Настоящий ли он офицер или не настоящий. Все, на сегодня вы свободны! И смотрите на жизнь веселей, Иван Степанович! Вот разоблачим негодяев, и сразу всем нам станет легче…

— Спасибо… — Никодимов встал и, не зная, что еще сказать, немного замялся. — Спасибо за ваше доверие…

Не скрывая облегчения, он направился к двери.

…Никодимов вышел из здания прокуратуры и уже повернул в сторону ближайшей станции метро, когда рядом с ним плавно затормозила черная машина — «судзуки» последней модели.

— Добрый день, Иван Степанович! — вежливо поздоровался с ним в приоткрывшуюся заднюю дверцу капитан Рощин.

— Здравствуйте… — похолодел Никодимов, узнав в нем того самого офицера, о котором только что говорил сыщику Грязнову.

— Садитесь, я вас подвезу. — Капитан Рощин теперь распахнул дверь машины во всю ширь.

— Но я сегодня уже разговаривал с одним вашим сотрудником… — замялся Никодимов.

— Именно поэтому. Он нам передал, что хорошо вас проинструктировал и вы все поняли… Теперь, после вашего посещения агентства «Глория», мы должны это проверить и закончить тот разговор, надеюсь, на оптимистической ноте. Да садитесь же… На нас смотрят! Из «Глории» вас могут увидеть, и ведь один Бог знает, что про вас подумают.

И, резко схватив за руку замешкавшегося Никодимова, буквально втянул его внутрь салона.

— Гена, трогай, — сказал Михаил водителю и, как только машина, набрав скорость, свернула за угол, обернулся к Никодимову.

— Куда вы меня везете? — спросил Иван Степанович. — Мне надо на работу.

— К вам домой. Вы нас не приглашаете?

Никодимов неопределенно пожал плечами.

— Я так и думал, — ухмыльнулся Рощин. — Но сначала ответьте мне на один вопрос: о чем вас там расспрашивали и кто именно?

— Денис Грязнов, частный сыщик. Поговорили насчет прежнего дела о взятках, потом я ушел.

— И все? И только-то? И вы сами, добровольно, к нему пришли? Вы хоть знаете, что это не обязательно?

— Знаю… А что тут такого? Я только недавно на узле работаю.

— Да, это странно… — вздохнул капитан. — Не при вас завели дело о взятках, но вас почему-то о нем расспрашивали… Ну-ка повернитесь ко мне на минуту…

Рощин пригляделся, сощурившись, к пиджаку Ивана Степановича.

— Вот здесь у вас, извините, какая-то небрежность… Нитка какая-то торчит… Или волосок. Вы позволите?

Он осторожно и аккуратно вытащил из лацкана пиджака Никодимова какой-то бесцветный и гибкий проводок с утолщением на конце.

— Гена, что это, как ты думаешь? — спросил он у водителя, вертя в пальцах проводок.

Водитель коротко глянул в зеркальце заднего обзора, пожал плечами:

— Черт его знает… знаешь, это похоже на миниатюрный микрофон с передающей антенной.

— Вот и я того же мнения, — согласился Рощин, внимательно глядя на Никодимова.

— Хотите сказать, мне это подсунули в «Глории»? — похолодел тот.

— Ну что вы… — отмахнулся Михаил. — Стоит ли так дурно думать об этих пацанах — любителях поиграть в Шерлоков Холмсов… И потом, откуда у них деньги, чтобы закупать такое оборудование? Сейчас меня смущает один вопрос: где находится приемозаписывающее устройство?

— Ты будешь смеяться, но, совершенно случайно, оно оказалось у меня в бардачке… — отозвался Гена в том же тоне, открыв одной рукой бардачок, а другой держась за руль. — И включено, ты представляешь? И все-все записывает…

— Ладно. Это все потом, — небрежно отмахнулся Рощин, не сводя взгляда с белого как мел Никодимова. — Потом расскажешь про свой рояль в кустах. Лучше следи за дорогой… Сначала довезем Ивана Степановича домой, отпустим его, а сами пока послушаем, что он там в «Глории» наговорил… И сравним то, что он сказал нам сейчас, с тем, что сказал Грязнову, кстати, племяннику уважаемого человека, генерала милиции. Пивка бы захватить, как ты думаешь, пока сидим? А то жарковато сегодня будет.

— Но я ничего не знаю! И никакого микрофона не брал!

— Да, конечно, не вы… — усмехнулся Рощин. — Кто ж в этом сомневается? Вы, как я вижу, не большой знаток и любитель детективов. А зря. Иначе бы сразу поняли: наш офицер, с кем вы беседовали сегодня утром и который представился вам Павлом Лаврентьевичем, ненароком вставил вам эту штуковину в лацкан пиджака, когда тот висел, скажем, на спинке стула. Или когда, прощаясь, дружески похлопал вас по плечу. Было дело?

Никодимов молчал, глядя в сторону.

— Зря вы соглашались идти на руководящую должность, — сочувственно заметил Рощин. — Вы неплохой, опытный специалист, были на своем месте, вас уважали… Платили, правда, плохо. Ну а кому сейчас хорошо? Жена, наверное, уговорила принять это предложение?

Никодимов по-прежнему не отвечал. Когда остановились неподалеку от его дома и он хотел открыть дверцу машины, Рощин придержал его за плечо:

— Вы все поняли? Тогда идите. Мы поднимемся к вам попозже. Ваши ведь на даче? Я даю вам время принять единственно верное, мужское решение. Как вы понимаете, мы должны сначала прослушать запись вашего разговора в агентстве «Глория». Надо проверить, не сказали ли вы что-то лишнее. Очень хочу надеяться, что вы нас не подставили. Но если окажется, что вы нас обманули… Обманули ведь?

Рощин подтолкнул его в плечо. Голова Никодимова качнулась, как у неживого, он по-прежнему ничего не ответил.

— Понятно. Словом, до моего прихода чтобы все было решено и сделано. И никаких звонков, вы поняли меня? Наши возможности вы знаете. Кстати, сейчас ваш телефон прослушивается на вашем же телефонном узле. То есть, сидя здесь, в машине, мы все услышим и узнаем. Что вы так смотрите? Не верите? И не надо. Можете оставить записку. Но я вас предупреждаю: если в ней будем упомянуты мы и наша «контора», по вашей вине пострадают ваши самые близкие. Нам ни к чему лишние носители информации, даже если это ваши жена и дочь. Вы человек интеллигентный, значит, понимаете все с полуслова. Я прав?