— Ясно. Все чисто?

— Ноу проблем.

— Запись с собой?

— Я в получасе езды от вас.

— Привезешь через два часа, сейчас я занят. Тогда и послушаем…

— Это нельзя откладывать, — твердо сказал Рощин. — Именно после посещения племяша генерала Грязнова он всем все простил.

— Ах вот оно что… Все понял… Конец связи.

Колобов отключил свой мобильный и взглянул на босса.

Забельский в домашнем халате и с простыней вокруг шеи развалился в кресле. Его брила двадцатилетняя парикмахерша Жанна, недавно принятая на службу. Она победила в небольшом конкурсном отборе, во время которого ни разу не сделала больно клиенту и никак не реагировала на ведущиеся в ее присутствии провокационные разговоры о предстоящем роспуске парламента либо ограблении Центрального банка. Она работала опустив глаза, ни черта не понимая, о чем разговаривали эти важные и умные мужчины. Она постоянно краснела от шуток и поглаживаний Григория Ивановича, но еще больше от волнений, связанных с осознанием масштаба возложенной на ее узкие плечи всемирно-исторической задачи.

— Что-нибудь случилось? — спросил Забельский, снова положив ладонь на полированное колено парикмахерши. Оно выглянуло из-под голубого, наполовину прозрачного халатика, под которым угадывались узенький бюстгальтер и столь же символические трусики.

После смерти супруги, с которой он прожил — несмотря на амурные похождения и бурные приключения — больше двадцати пяти лет, Григорий Иванович сначала сник, испугавшись напоминания о неизбежном. Но потом, вняв совету личного врача, снова приободрился с помощью неких чудодейственных средств, медленно, но верно возвращавших ему внимание к прекрасному полу и мужскую силу.

В другое время Колобов смотрел бы на эти игры свысока, но сейчас они его раздражали и мешали разговору.

— Может, я зайду к вам позже? — спросил он, проследив за эволюцией пальцев Забельского, игриво скользнувших, наконец, под халатик, отчего Жанна ойкнула и покраснела еще больше. Ее бритва сначала замерла в районе подбородка Григория Ивановича, потом двинулась ниже.

— Вы бы поосторожнее, Григорий Иванович! Могу и порезать.

— Извини… — вздохнул Забельский. — А ты, Федя, никуда не пойдешь. Не будем терять время. Жанночке наши разговоры неинтересны, я прав?

— Ой, больно нужны мне ваши разговоры! — воскликнула она. — Я их вообще совсем не слушаю. Сидите ровно, говорю, и поменьше разговаривайте!

Колобов с интересом взглянул на нее. Что-то новое — уже начинает покрикивать и приказывать. Неужто так далеко зашло, а он что-то пропустил?

— Так как вы собираетесь использовать материалы Корецкого? — спросил он вслух.

— Ты имеешь в виду Анисимова?

— И его тоже…

— Хорошо, что напомнил. — Забельский взглянул на часы, забыв о прелестях юной парикмахерши. — Мы как раз собирались с ним переговорить через пару минут. Есть какие-то проблемы? — Он кивнул на мобильник, по которому Колобов только что разговаривал.

— Время пошло, — ответил тот туманно, глядя в сторону. — Сыскари из частного агентства — сущие пацаны, но копают в верном направлении. Их главарь — Денис Грязнов, племянник генерала Грязнова, по прозвищу Бульдог. Говорят: если уж вцепится, то вырвать можно только вместе с зубами. Можно было бы не обращать внимания, но за ним стоит крупная фигура: Турецкий из прокуратуры. Уж его-то нельзя недооценивать. По нашим сведениям из прокуратуры, этот генеральский племянник постоянно с ним консультируется. И уже ставит вопрос: кто кого опередит.

— Жанна, ты кончила? — спросил Григорий Иванович.

— Ну и вопросы у вас… — хмыкнула она. — Федор Андреевич может совсем другое подумать…

— Нам нужно поговорить, — серьезно сказал Забельский. — Побыстрее можешь?

Игривые нотки в его голосе исчезли, и она, кивнув своей прелестной головкой, по-детски насупилась и сосредоточилась.

Когда Жанна вышла, не забыв сделать в дверях дурашливый книксен, Григорий Иванович извиняюще улыбнулся:

— Будь великодушен. Прости старику его последние забавы на склоне лет… Итак, какие проблемы? Только, пожалуйста, говори о главном. О том, что входит в мою компетенцию. Тем более с минуты на минуту меня должны соединить с вице-премьером господином Анисимовым… А потом еще должен звонить Ансар.

— Часы пущены, — повторил Колобов. — В этой «Глории» уже знают о нашем прбслушивании журналиста Бородина. Потому и пригласили на разговор начальника телефонного узла.

— Как это могло произойти? — нахмурился босс. — Опять утечка?

— Похоже, они обо всем догадывались еще раньше. Они расспрашивали начальника телефонного узла, будто бы…

— Я же просил, кажется, без этих подробностей, — поморщился Забельский. — Чем ты меня собрался загрузить? Куда обращаться: в Кремль или в прокуратуру?

— Пока в прокуратуру. Чтобы вывели из игры Турецкого.

— Ладно. Еще раз. С чем именно я должен туда обращаться? Кого незаконно допрашивал этот племянник генерала Грязнова?

— Начальника телефонного узла Никодимова, причем под надуманным предлогом, по уже закрытому делу о взятках. После чего тот вернулся домой и покончил с собой…

— Лихо… — Забельский пристально посмотрел в глаза своему начальнику службы безопасности. — Что еще известно об этом генеральском племяннике кроме его клички?

— Многое. Даже фотография есть. Хотите посмотреть?

— Зачем? — поморщился Григорий Иванович. — Говорил уже: не грузи меня лишней информацией. Своими словами можешь описать?

— Рыжий, настырный, въедливый, влезет куда надо без мыла… Бульдог, одним словом.

— Ты бы взял его к себе в отдел?

— Пожалуй, да, предложил бы… Но он сделан из того же дерева, что и его дядя.

— То есть опасен?

— Посмотрим, как он вывернется на этот раз с Никодимовым…

— Это твой Рощин, которого ты мне рекомендовал, все устроил с самоубийством?

— Да, он.

— Ценный кадр, а? Ладно, я попробую, конечно… Сегодня же позвоню в Генпрокуратуру. И выражу свое гражданское негодование и возмущение. Мол, эти частные агентства совсем распоясались! Берут на себя функции правоохранительных органов! Что за произвол, в конце концов! Вызывают на допрос честного человека, а он потом вешается…

— Он перерезал себе вены.

— Еще хуже. Если дядя этого желторотого сыскаря генерал милиции, значит, ему все можно? Ну и так далее про тридцать седьмой год… Слушай, Федя, раз время уже пошло, что ты собираешься в этой связи предпринять?

— Для начала, как обычно, зачистка местности… — спокойно сказал Колобов.

— Я этого не слышал, — поморщился Григорий