Возвращаюсь и открываю дверь.

— В понедельник подойдите ко мне, Николай, — говорю со всей строгостью в голосе, на которую только способна начальница после того, как руки подчиненного расстегивали ее блузку. — Мы обсудим допущенные ошибки. Подготовьте конструктивные предложения по исправлению положения.

— С большим удовольствием! — он улыбается и уезжает, бодро взревев на прощание мотором.

По-моему, он неправильно понял. Почему меня все неправильно понимают? Все-таки не нужно было с ним переходить на «ты». Тогда бы, может быть, и всего этого не случилось.

Сколько браков, отношений, жизней развалилось, если бы не было верных подруг! Они как дымоотвод, в который уходит самое едкое и темное. Они украшают жизнь, делают ее светлее и чище. Без них можно попросту задохнуться в угаре. Есть, конечно, подруги, наличие которых, наоборот, представляет опасность для отношений, но Света к таким не относится. Она — мой оазис разума и красоты. После изнуряющего побега от извержения вулкана у нее всегда можно остановиться, и выпить пару литров чая, чтобы немного остыть.

Стрелки часов подходят к десяти. Я знаю, что ходить в гости в это время неприлично, но Света меня поймет. На улице темно, лишь под фонарями удается что-то разглядеть. Ступаю по сырости — снега уже не осталось. На улице моросит, будто природа решила выплакаться оттого, что никак не приходит весна, но запасы слез уже на исходе. Черная пустота внутри меня, выжженная огнем, напоминает дни одиночества до Алексея. Что-то странное творится со мной. Как на американских горках — то вверх, то вниз. Света говорила мне, что это нормально для любых отношений. Но меня так мотает, что уже тошнить начинает.

Быстрыми шагами преодолеваю расстояние до остановки, потом до магазина. Под каблуками хрустит грязь. Меня коробит от этого звука — кажется, будто иду по битым стеклам и мелким камням. Каждый шаг — порез, каждое движение — боль. Теперь не отмыться. Свет в окнах у подруги не горит. Телефон не отвечает. Поворачиваю обратно и продолжаю слушать голос Светы, который бормочет у меня в голове. Мол, всё это ерунда, что она еще не встречала пар, у которых не случалось таких небольших кризисов. Любовь случается на небесах, но совместная жизнь — это понятие абсолютно приземленное. Нас сводят инстинкты, а чтобы удержаться, дальше нужно самим работать. В совместной жизни каждый день что-нибудь случается и поэтому не нужно из одной неудачи делать далеко идущие выводы. А небольшое увлечение на стороне — оно, как поездка в отпуск. Глотнул свежего воздуха и домой! Ведь там все равно лучше. Не знаю, почему вкладываю эти слова в уста Светы. Мне кажется, что она именно так бы сказала, если бы оказалась сейчас дома. Но ее нет. Поэтому мне приходится искать себе оправдания самой.

Бесцельно брожу по магазину. Как давно не делала этого! Космический корабль, как я его называю. Несколько входов и выходов, множество закутков и ответвлений, по которым можно блуждать, забыв о проблемах. Просторные ярко освещенные залы, вычищенный до блеска пол, строгая логика управляющего. В каждом отделе — своя иерархия, структура, персонал. Каждый занимается отведенным ему делом. Продавщица из мясного — мясом, из молочного — молочными продуктами. Поменяй их местами или заставь заниматься сразу двумя отделами — одна продаст два литра говядины, другая — спинку творога. Порядок нарушится. Всё работает, пока каждый занимается своим делом и не отвлекается на постороннее. Даже управляющий остается в стороне. Он лишь смотрит со стороны, чтобы все выполняли должным образом отведенные им обязанности, замечает пустоты с высоты и заполняет их. В этой простоте — вся суть. Почему же в жизни не получается так? Почему все так сложно? Да потому что человек — не помидор и не огурец. Его не выкинешь, как испортившийся овощ. Так просто не избавишься и новый на стол не положишь. И еще у них нет чувств. У них внутри не жжет лава. Они могут испортиться, но не сгореть дотла, а потом стоять перед необходимостью жить дальше.

Беру орешки со сгущенкой и направляюсь к кассе. Бреду домой. Возможно, Алексей уже вернулся, и я успею ему во всем признаться. Возможно, он простит меня. Или выгонит. Все легче…

— Света?

Рыжие волосы подруги будто горят от света, хлынувшего из подъезда. От неожиданности отпрыгиваю. Она с какой-то странной поспешностью обнимает меня и отстраняется.

— Я как раз от вас, — говорит она, глядя позади меня.

— А меня дома нет…

— Да, мы заметили.

Она улыбается, а меня внутри снова вспыхивает огнем от этого «мы».

— Он уже вернулся? — отчаянно борюсь с сумасшествием мыслей.

— Да, мы вместе зашли, — она виновато улыбается. — У входа встретились.

Чувствую, как хлюпающая лава подходит к горлу. Спасает меня только то, что Света прощается, ссылаясь на какую-то позднюю встречу.

— Я там кое-что для вас оставила, — добавляет она, смущенно улыбаясь. — Потом созвонимся.

Света оставляет холодный поцелуй на моей щеке и уходит. Поднимаюсь наверх. Алексей встречает меня у двери в джинсах и футболке. Плед лежит на диване. На кухонном столе стоят две чашки с ложками. Всё это я вижу в один миг — взглядом женщины, возвращающейся чуть раньше положенного срока из командировки. Сейчас я ему все расскажу. Сразу, с порога.

— Как отец? Как мама? — слышу я свой голос.

— Ничего, всё уладится. Со Светой у подъезда встретились, — отвечает он сдержанно. — Она зашла на минутку.

— Я её видела, — медленно снимаю сапоги и глубоко вдыхаю, чтобы всё выложить, но вместо этого опускаюсь на стул у двери, роняю орешки со сгущенкой на колени, и слезы вдруг начинают катиться по щекам.

Он бежит ко мне и дрожащими пальцами расстегивает пальто.

— Что случилось? Что произошло? Тебя кто-то обидел? Хулиганы напали? Орешки отобрали?

Не могу ни смеяться, ни говорить. Пакет с орешками падает на пол.

— Мы больше не любим друг друга! — кричу я. — Все кончено!

Рыдания душат. Он берет меня за плечи, помогает подняться, ведет на кухню, заботливо сажает на стул и ставит передо мной чашку чая. Глотаю теплую жидкость вместе с солеными слезами, и огонь внутри немного утихает.

— Нам нужно поговорить, — начинает он.

— Да! — возможно, он сам заговорит о Николае, и тогда мне будет легче признаться. Или он предложит разойтись, и тогда всё разрешится само собой.

— Знаешь, мне сегодня, когда я был у мамы, вдруг все стало ясно в отношении нас. В один момент.

— Нам нужно разойтись?

— Нет, конечно! — парирует он, хмурясь. — С нами не происходит ничего необычного. Эти кризисы проходят все пары. У кого-то раньше, у кого-то позже наступает момент, когда гормоны больше не работают. Розовые очки спадают, и тогда приходит время увидеть реальность. Она не страшная. Такая, какой всегда была. Просто после розовых очков выглядит не в самом выигрышном свете. Но я рад, потому что именно сейчас мы можем раскрасить нашу жизнь по-своему! Природа больше за нас ничего не будет делать. Теперь мы за все в ответе! Сколько в мире людей, которые живут вместе: едят, пьют, даже спят друг с другом, и при этом представления не имеют, что творится в голове у партнера. Это кажется неважным! Это дело другого человека. И так во всем! Они живут вместе, но каждый — своей жизнью, параллельно, пусть и в одной квартире. В общем, я сегодня говорил с Михаилом.