– Нет.

Джо гадал, о чем она думала. Ее лицо было бледным и неподвижным. Красная помада походила на брызги свежей крови.

– Врач выписал мне рецепт на месяц. Я выпила штук десять.

Он в уме сосчитал, сколько таблеток должно было остаться, затем перепроверил результат – не хотел выглядеть дураком – и уточнил:

– Значит, примерно шестнадцать пропало?

– Точно не скажу, но примерно да. Десять – определенно.

Женщина, сгорбившись, опустилась на кровать и немного подалась вперед. Нину Бэкворт всегда отличала прямая осанка, а теперь казалось, будто в комнате очутился совсем другой человек. Уязвимая женщина. Незнакомка.

– Значит, у меня в комнате кто-то был. Кто-то рылся в моих вещах.

Джо захотелось сесть рядом и обнять ее.

– Я понимаю, ужасное чувство, наверное.

Слова прозвучали странно, словно исходили не от него.

– Вы мне верите? Верите, что я ничего не подсыпала Фердинанду? – Нина словно ожила. –  Вы же понимаете, я не дура, чтобы использовать собственное снотворное!

Эшворт немного помолчал, прежде чем ответить:

– В моей работе неважно, верю я или нет. Нам нужны факты, доказательства.

Она посмотрела на Джо:

– Тогда делайте свою работу. Найдите доказательства. Докажите, что не я убила Фердинанда.

Внизу его ждала Вера.

– Чарли зайдет за таблетками, – сказала она. – Заодно расскажет, что удалось выяснить про Фердинанда и Ленни Томаса.

Эшворт кивнул. Он понимал, что это нелепо, но слова Нины придали ему сил и решимости.

– И у нас есть время, чтобы поговорить с Рикардом. Чарли подождет, если что. Главное, чтобы ему сделали кофе и дали печенья.

Вера поглядела на Джо:

– Твоя женушка ничего тебе с утра в чай не подмешала?

– В смысле?

– Выглядишь так, будто заново родился.

Она помолчала, потом сказала:

– Хочешь, ты будешь вести разговор с Рикардом? В смысле, вполне возможно, он как-то связан с Джоанной, так что, наверное, лучше, если им займешься ты.

Но Эшворт покачал головой. Рикард – писатель, не особо приятный, да и сейчас ему вряд ли удастся хоть на чем-то сосредоточиться.

– Нет, давайте вы, я посижу.

И с самого начала беседы он понял, что принял мудрое решение. Вера была на высоте: резкая, смелая, хитрая.

Стоило Рикарду зайти в часовню – он опирался на палку и едва открыл тяжелую дверь, – Джо не мог отделаться от мысли, что тот старик. Старики обычно не убивают. И дело не только в физической слабости – вряд ли бы Рикард смог ударить Фердинанда ножом, и уж точно у него не хватило бы сил перетащить того с кресла в комнате из стекла на балкон. Эшворт считал стариков беззлобными людьми. Вера, однако, так не считала, и Джо решил, что тут дело в ее отце. Она его называла «Ужасный Гектор» или говорила «мой жуткий папаша», хотя заботилась о нем большую часть своей жизни.

Вера, сидевшая за столом, подалась вперед к Рикарду.

– Не могу понять, – начала она, – что вы вообще здесь делаете? Вы же известный писатель, я и то вас знаю. Видела ваши книги в книжном на Центральном вокзале. Зачем тратить драгоценное время и торчать неделю на побережье в Нортумберленде?

Она улыбнулась и откинулась в кресле, ожидая, когда старик ответит.

Рикарда вопрос застал врасплох. Тот наверняка думал, что беседа – лишь формальность, пройдет быстро и легко и к нему отнесутся с почтением из-за его возраста и известности.

– Мне хотелось сделать что-то полезное для коллег-писателей. Успех – всего лишь удача. И мой пришел ко мне не потому, что я хорошо пишу.

Он слегка улыбнулся, очевидно довольный своим ответом.

– Давайте без этой чуши, – отрезала Вера ледяным тоном. – Разве, соглашаясь на эту работу, вы не знали, что сюда приедет Джоанна Тобин?

Снова повисло молчание. Эшворт, глядевший в окно, увидел солнце. Небо стало голубым, и можно было подумать, будто на дворе лето. Но даже при столь ограниченном обзоре Джо отметил, что свет другой, более холодный. И тени были бы длиннее.

Должно быть, наступил перерыв на кофе: участники курса вышли во двор. Со своего места он их не видел, но Рикард оставил дверь открытой, поэтому они слышали голоса и чувствовался запах сигарет.

– Миранда показала мне работы студентов, которые получили стипендии. Пыталась так меня заманить. Но вообще-то писателям не очень нравятся хорошо пишущие новички, она должна это понимать. Смотришь на такие работы и понимаешь, насколько сам ты и твои писульки – жалкие.

– Вы заметили в списке имя Джоанны? – спросила Вера, сузив глаза.

– Не сразу. Она же снова поменяла фамилию на девичью. А я знал ее, только когда она уже была замужем. – Он сделал паузу. – Я узнал ее по некоторым деталям рассказа.

– Мне показалось, он довольно гротескный, – сказала Вера.

Эшворт удивился. Можно подумать, Вера зарабатывает на жизнь, обсуждая книги. Да и как она может обсуждать с таким важным человеком произведение, которое и не читала?

– Вы читали его? – спросил Рикард, тоже удивившись.

– А вы думаете, полицейские не читают? Да, я не очень люблю ваши выдумки, но это не значит, что я не могу оценить интересный сюжет, тем более если все основано на реальных событиях.

И тут они уставились друг на друга.

Вера нарушила молчание первой:

– Я так понимаю, в рассказе Джоанны есть доля правды? Вы же должны знать. Вы же близко общались с главными героями.

– Я друг ее бывшего мужа, – признался Рикард наконец. – По крайней мере, я был близок с его семьей.

– Версию Джоанны я знаю, – сказала неожиданно повеселевшая Вера. – Давайте теперь вы мне расскажете вашу.

– Я хорошо знал отца Пола. Мы познакомились в университете. В Оксфорде. Ходили на английскую литературу. Мы были из разных слоев общества. Рой учился в гимназии, и уже тогда он мечтал стать предпринимателем. На летних каникулах он работал в типографии отца. Моя же семья – землевладельцы. Денег на руках всегда было маловато, но зато сколько недвижимости. Думаю, вы понимаете.

Эшворт не понимал, но Вера кивнула, будто все прекрасно понимала.

Рикард продолжал:

– Мы оба любили английскую литературу. Рой увлекался Диккенсом. Я сосредоточился на драматургах шестнадцатого и семнадцатого веков. Шекспир и его последователи. Хотя для души я читал кого-нибудь попроще. – Он улыбнулся Вере. – Я всегда с удовольствием читал готику, да и детективы. «Шерлок Холмс», понятное дело, а потом я перешел к золотому веку.

Эшворт не мог взять в толк, какое это все имеет отношение к их расследованию, но Вера только кивнула, как будто у нее уйма времени.

– Когда мы окончили школу, – продолжил Рикард, – я поехал в родительский дом, собирался там писать. Денег было