Неожиданно я чувствую какую-то нежность к этому милому прыщавому парню, который хочет устраивать шоу теней для детей. Он ничем не отличается от тех, кто учится в старшей школе Каслбери. Затем появляется Мэгги, и мы садимся в машину. Когда мы отъезжаем, я изображаю «лающую собаку».

— Что это было? — спрашивает Мэгги. — С каких это пор ты изображаешь руками тени животных?

С тех пор как ты решила заниматься сексом и не говорить мне об этом, хочу ответить я, но решаю, что лучше будет промолчать. Вместо этого я говорю:

— Я всегда их делала. Ты просто никогда не замечала.

Судя по адресу, кабинет врача находится на жилой улице с маленькими домами, прилепленными один к другому. Когда мы, наконец, находим сорок шестой номер, то замираем от удивления и недоверия: он ничем не отличается от соседних — маленькое голубое ранчо с красной дверью. Возможно, мы что-то перепутали? Но тут мы замечаем сбоку небольшую дверь с надписью, где говорится, что это частный врачебный кабинет. Когда путь пройден и остается только войти внутрь, Мэгги решает отступить. Похоже, она сильно испугана.

— Я не могу этого сделать, — говорит она, хватаясь за руль. — Я не могу туда пойти.

Знаю, что я должна быть обиженной на нее за то, что она заставила меня проделать весь этот путь в Ист-Хартфорд просто так, но вместо этого я понимаю, что именно она чувствует. Хочет уцепиться за прошлое, когда не было никаких проблем, и боится идти вперед, потому что не знает, что ее там ожидает. Хотя, вероятно, уже слишком поздно, чтобы отступать.

— Смотри, — говорю я, — я пойду внутрь все проверю. Если все в порядке, я вернусь за тобой. Если меня не будет через пять минут, вызывай полицию.

К двери прикреплен листочек, на котором написано, что нужно стучать громче. Я стучу так громко, что мне кажется, у меня на костяшках будут синяки. В двери приоткрывается щелка, и средних лет женщина в униформе медсестры высовывает голову:

— Да?

— У моей подруги запись.

— На что?

— Противозачаточные таблетки, — шепчу я.

— Вы и есть подруга? — спрашивает она.

— Нет, — говорю я, оборачиваясь. — Моя подруга в машине.

— Лучше бы она быстрее подошла. У доктора сегодня плотная запись.

— Хорошо, — говорю я, постоянно кивая. Я сейчас, наверное, похожа на игрушку с головой на пружине, которые водители грузовиков ставят на приборные доски своих машин.

— Или ведите свою «подругу», или заходите, — говорит медсестра.

Я поворачиваюсь и машу Мэгги. И впервые в жизни она сама, без уговоров, выходит из машины. Мы заходим внутрь в крошечную приемную, которая, возможно, раньше была комнатой для завтраков. Я делаю такой вывод, потому что на обоях изображены чайники. Здесь шесть металлических стульев, на одном из которых сидит девушка примерно нашего возраста, кофейный столик из МДФ с журналом для детей «Хайлайтс».

— Врач скоро вас примет. — Медсестра обращается к Мэгги и уходит.

Мы садимся. Я осматриваю девушку, которая с враждебностью уставилась на нас: ее волосы подстрижены по последней моде — короткие спереди и довольно длинные сзади, на веках нарисованы черные стрелки, напоминающие два крыла, из-за чего кажется, что глаза легко могут улететь с лица. Она выглядит крутой и жалкой одновременно. И еще мне кажется, что она хочет нас покусать. Я пытаюсь ей улыбнуться, но в ответ получаю свирепый взгляд. Она демонстративно берет «Хайлайтс», затем откладывает его и спрашивает:

— На что уставилась?

Я не переживу еще одну женскую схватку, поэтому отвечаю так мягко, как только могу:

— Ни на что.

— Да? — говорит она. — Лучше бы ты действительно смотрела ни на что.

— Я никуда не смотрю, клянусь.

Наконец, прежде чем это успевает зайти дальше, дверь открывается, и выходит медсестра, поддерживая другую молодую девушку за плечи. Девушка выглядит практически так же, как ее подруга, кроме того, что она бесшумно плачет и размазывает слезы ладонями по щекам.

— Ты в порядке, дорогая, — неожиданно добро говорит медсестра. — Доктор говорит, что все прошло хорошо. Никакого аспирина в течение трех дней. И никакого секса в течение по меньшей мере двух недель.

Девушка кивает. Ее подруга подпрыгивает к ней и кладет руки на лицо плачущей девушки:

— Все хорошо. Все будет хорошо.

И, бросив еще один свирепый взгляд в нашу сторону, она уводит подругу.

Медсестра качает головой и затем смотрит на Мэгги:

— Сейчас доктор вас примет.

— Мэгги, — шепчу я. — Тебе не обязательно это делать. Мы можем пойти куда-нибудь еще…

Но Мэгги уже встала, на ее лице читается решимость.

— Я должна это сделать.

— Правильно, дорогая, — говорит медсестра. — Лучше предохраняться, чем потом мучиться от последствий. Я бы хотела, чтобы все девушки предохранялись.

И по какой-то причине она смотрит прямо на меня. Спокойно, леди. Я еще девственница. Но возможно, уже недолго. Может, мне тоже нужны таблетки просто на всякий случай.

Проходит десять минут, и Мэгги, улыбаясь, выходит из кабинета, она выглядит так, словно с ее плеч упал тяжелый груз. Она не перестает благодарить медсестру, и это настолько затягивается, что я вынуждена напомнить, что нам нужно возвращаться в школу. Уже на улице Мэгги говорит мне:

— Это было так просто, я даже не раздевалась. Врач только спросил, когда у меня в последний раз были месячные.

— Отлично, — говорю я, садясь в машину. Я не могу избавиться от мыслей о рыдающей девушке. Она плакала от грусти или от облегчения? Или просто от испуга? В любом случае, это было ужасно. Я приоткрываю окно и закуриваю.

— Мэгз, — спрашиваю я. — Как ты узнала об этом месте? Только на этот раз скажи мне правду.

— Меня отправил сюда Питер.

— А он откуда его взял?

— От Донны ЛаДонны, — шепчет она.

Я киваю, выпуская сигаретный дым в холодный воздух. Наверное, я еще не готова ко всему этому.

— Мисси! — говорю я, стучась, в дверь ванной. — Мисси, мне тоже туда нужно.

Тишина.

— Я занята, — наконец говорит она.

— Чем?

— Не твое дело.

— Мисси, пожалуйста. Себастьян будет здесь уже через полчаса.

— И что? Он может подождать.

Нет, он не может, думаю я. Или это я не могу: я хочу быстрее уехать отсюда, из этого дома, из этого города. Всю неделю я твержу себе, что мне нужно «отсюда выбираться», но куда, как, когда — этого я пока не знаю. Может быть, я просто хочу убежать от себя, от своей жизни? В течение двух последних недель после происшествия в библиотеке две Джен постоянно преследуют меня. Они приходят на тренировки по плаванию, зажимают носы и мычат, когда я ныряю. Они ходят за мной на почту, в гипермаркет и даже в аптеку, где они наверняка получают незабываемые впечатления, наблюдая, как я покупаю тампоны. Вчера в своем школьном шкафчике я обнаружила открытку на лицевой стороне был изображен грустный бассет-хаунд с термометром в пасти и грелкой на голове, а внутри кто-то дописал «Не» перед напечатанным пожеланием «Поправляйся побыстрее», а в конце добавил: «Хотел бы, чтобы ты умерла».