– Нет, Егор, отвези меня обратно. Я так не хочу. Да и тебе – зачем меня знакомить с твоими друзьями, если неизвестно ещё, что у нас дальше сложится?

Егор остановил машину, вконец поникшим голосом, чувствуя внезапный порыв раздражения, произнёс:

– Знаешь…, я Григорию сказал, что привезу тебя сейчас…, как пацан какой прыгал-веселился перед ним оттого, что ты приехала… А сейчас… Я приеду один и что он подумает обо мне и о наших отношениях? Что меня моя женщина в грош не ставит? Пытается из меня верёвки вить? – повышая тон, распалялся он. – Я, конечно, влюблён в тебя, тут и скрывать нечего. Но… Люба, у меня тоже есть душа и гордость… Если что, то я и собственной песне могу на горло наступить…

– Тихо-тихо, – вдруг переменила тон Люба. – Егор, у меня всё равно от дочкиной комнаты ключа нет, так что продолжаем путь. Но в следующий раз знай: если будет какой сюрприз – жди неприятностей. Понял меня? – наконец улыбнулась она.

Егор, услышав её шутливый тон, облегчённо выдохнул и произнёс вполголоса:

– Хорошо, все сюрпризы будут поданы вам на утверждение, уважаемая заместитель директора по, блин, воспитательной работе.

– Вот и договорились. А теперь коротко расскажи мне о них ещё раз: что они, кто они, как вести себя с ними, что допустимо, а что нет.

Егор тронулся с места, ухмыльнулся и артистично произнёс:

– Всё-то у вас не так, как у людей! А нет, чтобы так, по-нашему, по-простому!

– Нет уж, Полиграф Полиграфыч, мы не пролетарии, с нами помучиться вам придётся!

Было видно, что настроение у неё поднялось, и Егор снова нежно коснулся её колена. Она прижала его руку к своей ноге и тихо проговорила:

– Я несколько дней не могла успокоиться, когда ты уехал… Мне так было хорошо… Егор, как здорово, что ты – мой…

Он заулыбался, ожил и потянулся было поцеловать её, но Люба закрыла ему ладонью рот, сказала:

– Смотри на дорогу… После…

Егор радостно вздохнул и взялся за руль.

Остановившись напротив гаража, они вышли из машины. Люба отошла в сторону, внимательно смотрела на высокий глухой забор, молчала: похоже было, что она волновалась. Егор, тоже молча, загнал машину в гараж, закрыл и, подойдя к воротам, достал другие ключи.

– У тебя и ворота на замке? – спросила с интересом Люба, заметив на столбе у ворот кнопку звонка.

– У меня, Любаш, как у чисто русского мужика, только душа нараспашку. Прошу! – он открыл ворота и впустил гостью в ограду.

Люба осторожно вошла, снова стала осматриваться. «Дом, вроде, и небольшой совсем, – подумала она, – ухоженный… Хозяин наверное хороший, и в самом деле – хозяйственный. В ограде прибрано, всё так аккуратненько… Яблони цветут…, газончики… Здорово у него здесь, красиво. Молодец, Егор»

– А собаки нет у тебя?

– Нет, Любаш, я же уезжаю частенько из дома, кто её кормить будет? У меня сосед хороший, напротив живёт, он и присматривает за домом. Ну, пошли в дом, а то друзья уже потеряли нас.

Егор открыл дверь на веранду, прошёл первым. Затем, открыв дверь в дом, громко и радостно произнёс:

– Дорогие гости, а не потеряли ли вы хозяев!? Любаша, проходи, пожалуйста.

Люба, с видимым спокойствием на лице, вошла в дом, увидев сидевших за столом Григория с Галиной, как-то неожиданно по-простому поздоровалась:

– Привет! Не ожидали ещё гостей? А мы – вот они! – она остановилась, окинула взглядом кухню. Её сразу поразило то, что дом вовсе не был похож на холостяцкое жилище – шторочки, занавесочки, скатёрочки и прочая мелочь, придававшая уют дому – всё было на своих местах. Над окнами, прикрытыми красивым, золотисто-бежевым тюлем, висели цветы, правда, успела заметить Люба – искусственные. Лестница, ведущая на второй этаж сразу от входа, тщательно окрашена; на ступенях лежала зелёная дорожка с жёлтыми рисунками, а вдоль перил была набита бахрома. На полу, покрытом однотонным зелёным паласом, Люба заметила несколько самосвязанных кружка; у чисто выбеленной печи на коврике растянулся огромный рыжий кот.

Друзья встали из-за стола, Григорий подошёл первым, протянул руку:

– Привет. Григорий, Жоркин кореш, с малолеток. А это наша корефанка, а теперь моя жена, Галина, – пожав руку Любе, кивнул он на жену.

– Привет, Люба, – сказала Галя, тоже протянув Любе руку. – Давно надо было тебе приехать, а то Жорка нам все уши прожужжал: у меня дама, у меня дама! – улыбнулась она. – Проходи, раздевайся, будь как дома, – по-хозяйски скомандовала она.

– Да, Любаш, вот тебе тапки, – засуетился Егор, обрадованный тем, что всё произошло просто, без проблем.

– Спасибо, Егор, – ответила Люба, с удовольствием скинув туфли. – Вы не поверите, ребята, как я разволновалась, когда Егор сказал, что он дома не один. Хотела уже завернуть его, да он так вспыхнул, что, думаю, сгорим вместе с ним в машине.

Егор улыбался, понимая, что Любино многословие, это способ стряхнуть с себя груз неловкости, как можно быстрее раскрепоститься. Между тем все расселись за столом, а Галя наложила всем пельменей. Григорий достал из холодильника бутылку водки, распечатал и налил в стопки.

«Они и вправду, как родные, – подумала Люба, – у меня гости обычно в холодильник, без спроса, не заглядывают».

– Ну, что, за знакомство? – произнёс Егор, подняв стопку. – Вы теперь видите, – обратился он к друзьям, – что не зря я стоял на своём? Надеюсь, сейчас вы меня понимаете.

– О чём это ты, Егор? – спросила Люба.

– Люба, да ты не видишь, что ли? – воскликнул Григорий, как старой знакомой. – Парень конкретно запал на тебя, даже говорит так, что не поймёшь о чём.

– Да это он не поправился ещё, – вставила Галина. – Ты у меня и так-то говоришь, одна я понимаю, а Егора как трахнули по голове, так и у него язык стал заплетаться.

Егор кинул на неё осуждающий взгляд, подумав, что забыл предупредить друзей, но было поздно – Люба услышала её слова.

– Когда его трахнули?.. Кто?.. – удивлённо спросила она.

Егор поспешил исправить положение:

– Да не слушай ты их, Любаш! Давайте-ка выпьем, что её греть-то? Ну?! – он поднял стопку.

Чокнулись, выпили.

– Хху! – выдохнул Григорий, и, взяв щепоть солёной капусты, кинул её в рот – захрустел. – Капуста у тебя, корефан, классная. Моя старуха так не умеет солить. А где бруснику берёшь?

– Да где, на рынке на днях купил. Ты бы попробовал закусить брусничкой-то, вот это вещь. Любаш, попробуй! – пододвинул он блюдце с брусникой, посыпанной сахаром Любе.

– Нет, ты что, Егор? Я кислое вообще не переношу. Ты давай-ка, рассказывай, что тут с тобой случилось? – настаивала она.

– А ты