в возрасте? Например, я бы точно сделала из этого факта целое представление — смотрите, ни у кого нет женщины на должности первого тромбона, а у нас есть! Это необычно (пока), но вы можете прийти на наши концерты и послушать ее, она гениальна! Я бы сделала из Эбби звезду своей филармонии — это было бы прекрасно, и прибыльно, и интересно. И она бы вырастила еще поколение музыкантов-женщин, которым не надо было бы бояться потерять работу просто потому, что они женщины или решили создать семью. И мы бы все процветали, и был бы мир во всем мире.

Когда готовила этот текст, решила рассказать вам про фразу don’t jump to conclusions — «не надо делать слишком поспешных выводов». И сама же попалась на эту удочку.

Интервью про фильм о Хеди с Сьюзан Сарандон, и я такая: а, ну да, Сьюзан, видимо, там играет Хеди.

Почему? Ну, обе женщины, обе не блондинки, обе актрисы.

Так работает наш мозг — стереотипами. Don’t jump to conclusions — сложная концепция, но можно натренироваться не делать слишком поспешных выводов. Давайте вместе пытаться: жизнь гораздо интереснее, если часть стереотипов заменить на открытость к новому.

Don’t jump to conclusions — если женщина красива, да еще и актриса, что мешает ей изобрести технологию, на которой построены GPS, Wi-Fi и Bluetooth? Что? Да ничего.

Так и произошло: мама Хеди, еврейка, застряла в Европе во время Второй мировой и Хеди очень хотелось ее вытащить оттуда в Америку на корабле. Но корабли постоянно попадали под обстрел фашистских войск. Тогда Хеди, пообщавшись с другом-музыкантом, придумала систему передачи данных так, чтобы подводные лодки не могли считывать, где корабли.

Что дальше? Да ничего. Хеди с другом получили патент, а правительство США не сделало эту технологию. Просто не было тогда необходимых систем, людей, знаний. В 1960-е годы патент рассекретили и стали использовать.

Но Хеди ничего не получила, срок патента уже вышел — ни денег, ни признания. Только в 2014 году ее имя поместили в Зал славы изобретателей, а в 2017-м вышел документальный фильм Bombshell, перевели «Взрывная красотка»; я пока не решила, что думаю об этом.

Don’t jump to conclusions. Женщины могут быть красивыми и умными. Смелыми и тихими. Судьями и модницами. At the same time.

А недавно я пересказывала реальные разговоры с мужчинами из моей жизни в соцсетях и получила множество комментариев: «О да, у меня так же!»

— Позовите мужа, говорит мастер по интернету.

— Зачем? — спрашиваю я.

— Он нам покажет, где провода для интернета.

— А как он вам покажет, если он не знает? Все провода тянула я, и где выходы в комнатах, тоже решала я.

Это короткий диалог из серии mansplaining — соединили man и explaining, объяснения, — и он не единственный лично в моей жизни. Другие включают, например, разговор с комендантом поселка:

— Добрый день, можно у вас забрать пульт от шлаг­баума?

— Мы в воскресенье с вашим мужем разберемся.

Есть еще такой вариант от мастера по кухне:

— А где у вас духовка, хозяйка?

— У нас нет духовки.

— А как вы будете готовить?

— Я никак не буду готовить, я не готовлю.

Это все, конечно, мелочи. Это не насилие, не дискриминация на работе, не отказ в равной оплате. Просто бытовые диалоги со мной как с женщиной. Ну куда мне пульт от шлагбаума, если у меня даже духовки нет?

Но на самом деле mansplaining [желание разжевать женщине что-то и так очевидное, потому что она либо ужас какая дура, либо прелесть какая дурочка] гораздо опаснее, чем кажется. Если мозг человека воспринимает женщину как существо, которое не может управлять пультом и проводами, и максимум ее способностей — одолеть духовку, будет ли этот человек уважать женщину в других делах? Прислушиваться к ее мнению на работе и дома? Голосовать за нее на выборах? Уважать ее рекомендации, делать или не делать прививки? Позволять ей выбирать, имеет ли она право на аборт?

Конечно нет. Максимум, что можно сделать с таким существом, — попросить ее позвать мужа. А там уж разбе­ремся.

Поэтому я так люблю истории о мелочах, казалось бы, вроде бы совсем не подвигах, которые что-то меняют. Например, факт о том, как Роза Бонёр, выдающаяся художница, ходила в полицию за официальным разрешением носить штаны, — женщинам Франции 1850-х годов это было недоступно. Такая мелочь, но камень предрассудков именно такая вода и точит.

ВОПРОСЫ ДЛЯ САМОРЕФЛЕКСИИ

С какими предрассудками сталкивались или сталкиваетесь вы?

Какие предрассудки вы замечаете за собой?

Какие мысли вызвали у вас истории из главы?

Сила историй

В своей книге Bossypants Тина Фей рассказывает, как она ходила на воркшоп Розалинд Вайсман, автора книги нон-фикшн «Королева улья»39, на которой впоследствии были основаны книга и фильм «Дрянные девчонки». Розалинд проводила мастер-классы и встречи с женщинами на тему самооценки и уверенности в себе, и одним из заданий было «Напишите на листочке тот момент, когда вы почувствовали и поняли, что вы становитесь жен­щиной».

Вот что рассказывала Тина:

— Мы записали свои ответы и делились ими сначала в парах, затем в больших группах. Группа женщин была разнообразной в расовом и экономическом плане, но ответы оказались очень схожими.

Почти каждая впервые осознала, что становится взрослой женщиной, когда какой-то чувак сделал по отношению к ней что-то гадкое.

«Я шла домой с балета, и парень в машине крикнул мне: “Красавица, садись, подвезу”», «Я присматривала за своими младшими кузенами, когда мимо проезжал парень и кричал: “Вот это задница!”».

Примеров типа «Впервые я почувствовала, что я женщина, когда мама и отец пригласили меня на ужин, чтобы отпраздновать мой успех в команде по дебатам» практически не было. В основном мужчины кричали всякую ерунду из машин. У вас что там, есть специальный патруль, посланный, чтобы сообщить девочкам, что они вступили в период полового созревания? Если да, то он отлично работает.

Тина Фей со свойственным ей юмором показывает, что часто наши истории как женщин начинаются со странного. И истории других женщин вокруг, когда мы растем, странные. Мы слышим, что говорят о женщинах наши значимые взрослые, и не можем это не впитывать и не делать частью своего восприятия того или иного пола.

Я помню из детства и юности истории о женщинах-героинях, например о Зое Космодемьянской, или о придуманных хулиганках, например о Пеппи Длинныйчулок, или о трагической и героической жизни Мари Кюри.

Еще я помню, как случайно услышала разговор мамы с дальней знакомой. Ее бил муж, и мама пыталась как-то ее поддержать, а знакомая оправдывала мужа и говорила, что он ведет себя так, только когда выпьет, но вообще он замечательный мужчина и любит их с дочкой, а синяки можно и замазать.

Помню историю про директора нашей школы, когда ее сын умер от передозировки и все в районе шептались: «Ну конечно, променяла сына на работу, недосмотрела…»

В общем, какие-то однобокие истории: либо слишком бытовые, либо слишком осуждаемые; и я как-то не задумывалась очень долго, что женщины бывают (и были всегда) где угодно, в любой сфере жизни.

А еще все время было ощущение, какое-то неуловимое, где-то в воздухе, что это как бы мир мужчин, мы здесь в гостях. Все герои учебников — мужчины, большинство героев книг по школьной программе — мужчины, экскурсии в музеи со школой — про мужчин. Даже памятники в России — про мужчин. Из 2397 памятников, официально зарегистрированных у нас в стране, всего 60 — женщинам.

Много лет я изучаю судьбы женщин и теперь примерно на любую тему могу рассказать несколько историй, а иногда и назвать десяток имен женщин, которые проходили ту же ситуацию, или которые ее предотвратили, или которые что-то говорили про нее. Однажды меня спросили: «Настя, как думаете, а что объединяет всех этих женщин? Есть ли какое-то одно качество?»

И я тогда сказала: «Они не