Майор с ходу поднялся в будку машиниста, о чем-то там переговорил, а затем соскочил на грязный, утоптанный снег и махнул Гордееву рукой: бежим, мол, дальше.

Обычный железнодорожный вагон был последним в этой веренице. Добежали, майор кошкой – и откуда только прыть взялась! – вскочил в тамбур, нашел проводника, что-то быстро объяснил ему и крикнул Юрию:

– Чего ждешь-то-о? Бего-ом до-овай!

Юрий поднялся в вагон. А майор, хлопнув его по плечу и сказав, что позвонит сейчас в леспромхоз, чтобы там встретили, спрыгнул и помахал рукой, провожая.

Проводник – крепкий, кряжистый мужик в добротном тулупе – велел новому пассажиру проходить в вагон и там устраиваться где свободно.

Обычный плацкартный вагон был наполовину заполнен пассажирами – все, как один, в тяжелых тулупах, валенках, с полосатыми сумками, мешками и какими-то вовсе старомодными баулами. На адвоката никто не обратил никакого внимания. Юрий выбрал вторую полку, на которой ничего не лежало – ни вещей, ни одежды, а только свернутый матрас, развернул его и забрался туда.

На нижних полках двое молодых мужичков, скорее даже парней, раскладывали на столике пищу – вареную картошку, копченую колбасу, хлеб с луком и солью и непременный бутылец.

– Извините, ребята, – решился наконец обратиться Юрий, – ехать до леспромхоза долго?

– А че, впервой, что ль? – без всякого интереса спросил один.

– Да, в командировку.

– А о-откуда? – спросил в том же тоне второй.

– Из Москвы.

– А-а… – ответил второй и замолчал.

– Так долго? – не выдержал Гордеев.

– Кому как… – философски изрек первый.

– Четыре часа, – добавил второй. – Хошь отдохнуть, спи, разбудим…

– Слышь, Мо-осква, – поднял голову первый. – А у вас там во-о-дку-то-о ишо пьют?

– Пьют, – усмехнулся Юрий.

– Ну так по-олезай сюда, уго-ощайся…

Парни оказались рабочими леспромхоза, и возвращались они на работу из Вологды, куда ездили по своим делам. Скоро узнали, зачем Юрий добирается в их глухомань. А когда поняли, что едет он, чтобы выручать невинно осужденного, тут вообще прониклись к нему полнейшим уважением. Стали вспоминать подобные же случаи, рассказывать про своих родных, знакомых, друзей и приятелей, доказывая, что о какой-то справедливости говорить вообще-то даже и не приходится, и тому столько доказательств, что… Короче, уже скоро Гордеев узнал, по понятиям этих простых рабочих парней из глухого села, что каждый живущий в России либо уже отсидел свое, либо дожидается очереди, и никуда ты от этого дела не денешься. И которые еще не сидели, то исключительно по недосмотру той же милиции. Но такие вот случаи, когда из самой Москвы едет адвокат, чтобы скостить кому-то там срок, так это, можно сказать, чистый анекдот, который они теперь долго будут рассказывать своим знакомым. А с другой стороны, едет же человек! Значит, не врет. И раз так, чего не помочь? Встретят его или не встретят? – лишний вопрос, коли встретят – и ладно, ну а как не встретят – отчего ж не проводить до конторы-то? Обязательно надо проводить.

Они еще долго обсуждали этот острый, прямо-таки животрепещущий вопрос, а Юрия Петровича стало клонить в сон. Он поблагодарил гостеприимных попутчиков, вернулся на свою полку и словно отрубился. Благо в вагоне было тепло и даже немного душновато.

Лидия не могла понять, что конкретно так ее взволновало. Ведь не влюбилась же она в этого Филиппа, чтобы ревновать, да еще к кому?! Ну, во-первых, если рассуждать о ревности, то это, конечно, сплошная чушь. Тем более только что познакомились. Да и не вызывал никаких объяснимых эмоций у нее этот шибко самонадеянный мужчина. А вот что касается необъяснимых – то тут, пожалуй, сложнее. Что-то все-таки тревожило и раздражало. И отсюда и возникало наверняка – во-вторых! Интуитивно Лидия чувствовала, что если бы тот же Филипп, или Филя, как он сам ей представился, ушел бы с любой из ее подруг, ей бы, возможно, не было так обидно. За себя, естественно, за кого же еще?! А ведь получалось, что она сама, правда – по его настоятельной просьбе, свела Агеева с Юлей, передала, так сказать, с рук на руки, а теперь он увез ее… Куда? Этот вопрос был примерно понятен. А зачем? Такого вопроса даже и не стояло. Ясно, что ему понадобилось от нее, глаза-то вон как сверкали! Но почему он так грубо обошелся с ней, с Лидией? Это же вообще черт знает что!

Короче говоря, взыграло у Лидии уязвленное женское самолюбие. Накатила волна злющей ревности. Ну в самом деле, если тебе требуется что-то узнать у женщины, зачем же играть такой унизительный спектакль? Ведь можно же было устроить все как-то иначе…

Весь оставшийся вечер только об этом и думала Лидия. Даже пыталась дозвониться до Гордеева, нажаловаться на Филиппа, но домашний телефон адвоката не отвечал. Почему-то был выключен и мобильник. Всякий раз ей отвечал ненавистный женский голос, что «абонент временно недоступен», дьявол бы ее побрал! Вместе с проклятым недоступным абонентом…

У нее и на следующий день было испорченное настроение. Потому, наверное, она восприняла без всякой радости, а даже, напротив, с некоторой враждебностью утренний звонок Юлии Марковны, которая противно сытым и довольным голосом, а Лидия уже догадывалась о причине ее самодовольства, стала расспрашивать ее о том, какие шаги она уже предприняла для пересмотра дела Андрея.

А вот уж этого она вовсе не собиралась обсуждать с Юлией. Но та была настойчивой, несмотря на недовольный тон и плохо замаскированные резкости Лидии, трубку, как бывало прежде, не бросала и колкостями на ее грубость не отвечала.

– Милая девочка, – совершенно уже спокойным тоном вдруг заговорила она, – я просто хочу тебя предостеречь, не больше.

– Это от чего, скажите, пожалуйста? – продолжала брюзжать Лидия. – Может, мне надо кое-кому кое о чем напомнить?

– Не заводись, – парировала Юлия. – Лучше послушай внимательно, а потом уже делай свои выводы… Ой, неужели?! – вдруг словно восхитилась чем-то она. – А может, ты ревнуешь этого вахлака? Лидка, девочка моя дорогая! Не сходи с ума! Это же обыкновенный дубарь во фраке! Не больше! Там интеллектом и не пахнет! Натуральный козел, каких тысячи, который немедленно тянется к тому, что рядом лежит. И если ему сразу не дать по рукам, можно наделать массу глупостей. После чего будешь долго раскаиваться и казнить себя. Вот так-то, дорогая моя! Скажу по правде, он вчера долго крутился вокруг да около, что-то хотел выяснить, но все закончилось тем, что, подобно всем козлам, он нагло полез под юбку, после чего получил по суетливым ручонкам и – был таков! А я, честно скажу тебе, так толком и не поняла, что ж ему нужно было? Может, ты мне доступно объяснишь? Не хочешь встретиться? Я буду сейчас ехать мимо тебя, могу и заскочить на минутку – поболтать по душам. Ну как?

Юля, конечно, умела уговорить кого угодно, водилась у нее такая манера. Лидия подумала, поморщила свой лобик и согласилась. В конце концов, что она теряет, если скажет ей всю правду? А ничего! Адвокат, похоже, уже уехал к Андрею, оставив вместо себя этого козла, по Юлиному выражению. А уж ей-то врать и что-то придумывать вообще незачем.