– Тут можно пролезть, – присела она на корточки, – лечь и проползти по-пластунски, это получится. Там пещеры продолжаются. В один из первых дней я сделала факел и попробовала туда забраться – из любопытства. Там есть проход. Но не знаю, куда он ведет – я прошла метров двадцать, уменьшился приток кислорода, погас факел, и пришлось вернуться…

– Мы там задохнемся! – взвизгнул, хватаясь за горло, Леонид. – Я не могу! У меня слабое сердце, бронхит, урология…

– Оставайся, Ленчик, – ухмыльнулась Анна, хлопнув мужа по коленке. – Скажешь пиратам, что хочешь записаться в их войско – вдруг возьмут? С твоей моралкой – самое то. Почему мы еще здесь, а не ползем? – подпрыгнула блондинка, блеснув загорелым телом.

Пришлось напомнить насчет «репрессий и изгнаний», но сердце уже звало в тревожную даль. Он отправил Гурьянова с Татьяной вперед – светить фонарями, прокладывать курс. На пару с Дениской они помогали людям проползти в узкую щель «подземных врат». Хрюкал и выражался Леонид, умудрившийся проткнуть спину острием сталактита – его утрамбовывали в дыру четырьмя пятками. Александр Наумович никак не мог понять, чего от него хотят, льнул к Еве, а та пыталась ему что-то втолковать.

– Послушайте, женщина, вы задерживаете со своим питомцем… – подрагивал от нетерпения Дениска. В итоге с олигархом не стали церемониться и хорошенько оттоптали его подошвами.

В голове уже нарастала барабанная дробь. К черту тела, нет времени их прятать! И так понятно, что в пещере кто-то жил еще минуту назад. Молясь о том, чтобы пираты дали им фору, он сбросил с себя рюкзак и пополз за извивающимся, как червяк, Дениской…

Все скалистое нутро этой части острова сверху донизу пронизывали карстовые промоины. Узкие горизонтальные тоннели смыкались с вертикальными колодцами – все это как-то причудливо закручивалось и извивалось. Поначалу ползли, потом передвигались на коленях, потом поднялись, шли, согнувшись в три погибели, волоча за собой снаряжение и подгоняя стенающих штатских. Потом тоннель расширился, можно было спокойно идти, улучшился доступ кислорода. Мечущийся свет выхватывал из темноты причудливые балдахины минеральных отложений, какие-то фантастические фигуры, свисающие с потолка, пышные драпировки. Где-то журчало, кряхтел Каренин, которого тащили под руки Ева и бухгалтер. «Оставить их здесь? – мелькнула шальная мысль. – И спокойно, никуда не торопясь, по своим делам…» Но пришлось отказаться от заманчивой идеи – на хвосте могли висеть нежелательные элементы.

Снова сужались тоннели, теперь они стремились вниз, в глухую темень. Люди спотыкались, падали, набивали шишки. Начинали глухо роптать – и снова всех подстрекал Леонид, имеющий вредную привычку сосать у людей кровь и взваливать на других свои проблемы. Он притворялся задыхающимся, кашлял, давил из себя жалобные глаголы. Но законная супруга, похоже, давно решила, что не знает этого человека, и не реагировала на его стоны.

– Как он надоел… – шептала Ева, оказавшаяся почему-то рядом с Глебом. – Это просто шантажист какой-то… То ему плохо, это его не устраивает… А то, что всем вокруг него плохо, в голову не приходит… Вы бы знали, сколько нервов он нам вымотал за эти месяцы… Несколько раз порывался покончить жизнь самоубийством – ну, для блезира, понимаете? Чтобы Ленчик покончил с собой? Да ни в жизнь. Так нет, и на скалу пытался взгромоздиться, чтобы броситься вниз, и рыбные кости жрал, чтобы подавиться, и в море убегал, чтобы утопиться… Живой ведь, зараза, – как ни в чем не бывало…

– Опасный серийный самоубийца? Понятно, – усмехался Глеб, с интересом косясь на Зеленского, которому очень не нравилось, что Ева оказалась рядом с Глебом, и он уже весь изнервничался – то забегал вперед, то отставал, то дышал в затылок весьма многозначительно. Глебу становилось интересно, на что он рассчитывает? В лучшие времена между ними что-то было?

Битый час они блуждали по подземным лабиринтам, кляня нелегкую спецназовскую долю. Тоннель, дважды изогнувшись, подался вверх, потянуло сквозняком. Глеб передал по цепочке, чтобы притормозили, принялся протискиваться в голову колонны. Обогнал застывшую в ожидании Татьяну, двинулся дальше, взведя затвор. Тоннель расширялся, надобность в искусственном освещении пропала, уже виднелся фрагмент голубого неба и краешек джунглей. Он попятился, засеменил обратно, бросил впередиидущим:

– Самый малый ход – вперед. Из пещеры не выходить. Всем собраться у входа.

Хрипло дыша, спотыкаясь и гундося, люди по одному проходили мимо него. Он всматривался в их лица и начинал испытывать смутные подозрения, что происходит что-то странное. С некоторыми из этих людей было что-то не так. Что-то было неправильно. Он не был титаном мысли и столпом проницательности, но раз уж интуиция взялась ему что-то доказывать… А она упорно долбилась в закрытую дверь и хотела что-то ему сообщить. Протащилась Татьяна, сипло бросив: «Но пасаран, генацвале». Протащился Гурьянов, буркнул: «Как дела, чего стоим?» Обливалась потом блондинка, не догадываясь о заголенном кусочке левой груди, проволокла теряющего сознание муженька – сжалилась-таки. Она стонала под нос: «Ну и попала… Ну и семейка Адамсов…», не отдавая себе отчет, что является гармоничной и неразрывной частью этой самой семейки. Она одарила Глеба таким испепеляющим взглядом, что он невольно задумался – к чему все это? Зеленский и Ева провели Каренина – все трое отдувались и не сказали ни слова. Припадая на обе ноги, проволокся бледный, как моль в шкафу, бухгалтер Фаткин. Ему действительно было плохо – этот жалкий человечек не мог продохнуть и хватался за сердце. Замыкал процессию Дениска Маревич. Он был погружен в глубокие думы, при этом тыкал пальцем в спину бухгалтеру и бормотал что-то незатейливое – в духе «хальт, цурюк, хенде хох».

Это чувство посетило Глеба впервые и вызвало холодок в шейном отделе позвоночника. Он не знал что-то крайне важное, он лихорадочно раскладывал события и факты по полочкам и только больше запутывался. Не все то золото, что блестит, – уверяло шестое чувство. Люди, события, факты… не все так просто, как казалось раньше. Взять хотя бы этих «презренных штатских» – не может такого быть, чтобы никто из них не знал о золоте. Обязан знать Зеленский, не может не знать бухгалтер Фаткин, не возбраняется знать и кому-то другому. Но все помалкивают. И это правильно. А помалкивали ли они, когда таращились друг на друга три долгих месяца и должны были о чем-то разговаривать? Золото лежало рядом, но никакой возможности достать его, воспользоваться его манящим блеском… Они не могут также исключать, что информацией о золоте владеют и спецназовцы. Английский язык знают все присутствующие, глухих здесь нет, все слышали слова Джанко о том, что вместе с подкреплением прибывают специалисты по подводным работам – чтобы поднимать груз с некоего затонувшего судна. Не дети малые, обязаны понимать, что золото поднимут либо те, либо другие, но никак не они, и хрен им что обломится…

Или не в том направлении он рассуждает? Какого черта он погряз в этих «аналитических заметках»?

Он сплюнул под ноги и валко побежал за растянувшейся процессией. Люди нерешительно топтались в зоне мрака, побаиваясь яркого солнца. Поднялся ветер – шумели, ходили ходуном кроны деревьев. Неподалеку рокотал прибой.