– Но попозже, – как-то загадочно произнес Глеб и вкрадчиво, переступая с пятки на носок, приблизился к мужчине, который лежал на растительной циновке и за все время не вымолвил ни слова. Его спина тяжело вздымалась, казалось, он спал. – А сейчас нам хотелось бы услышать мнение по поводу случившегося господина Каренина. Почему у нас Александр Наумович молчит? Разрядился?

– А что вы хотите от него услышать? – удивилась Ева. – Разве вы не знаете, что наш папенька… сошел с ума?

Сердце встревоженно взбрыкнуло. О чем она? Мало того что ситуация сама по себе абсурдная до упора… Он нагнулся, ткнул стволом в лежащего мужчину, тот завозился, возмущенно закряхтел, начал неуклюже переворачиваться. Так вот что означало это интригующее «но» в исполнении Зеленского! Мужчина не смотрел на склонившегося над ним человека – он смотрел куда-то сквозь него! Подслеповатый мутный взор был бессмыслен и отрешен. По губам блуждала ухмылка, пальцы с обкусанными ногтями блуждали по рваной рубашке. Он начал подниматься, но передумал. Хотел что-то сказать – и не собрался, лишь пузыри стали скапливаться в уголках рта. Но что-то человека, безусловно, тревожило. Он чувствовал, что вокруг него происходит что-то нехорошее. Он беспокойно завозился, стал искать кого-то взглядом. Подбежала Ева, оттеснила Глеба и опустилась перед отцом на колени. Положила руку ему на грудь, что-то зашептала на ухо. Мужчина неуверенно улыбнулся, начал оттаивать. Глеб не мог поверить своим глазам. В прошлом десятилетии фигура олигарха Каренина была известна всей стране. Вальяжный упитанный господин – значительный, солидный, вызывающий уважение своим физическим и моральным весом. Он носил очки, короткую стрижку, имел безупречный вкус в одежде, идеальное воспитание. В многочисленных телеинтервью он доброжелательно улыбался, расточал магнетическое сияние. Речь его была интеллигентна, правильна, он говорил разумные вещи и никогда не ошибался. После опалы и бегства за границу экстерьер Александра Наумовича слегка поблек, но он по-прежнему был сильной личностью, не растерявшей стати и самоуважения. То, что лежало перед пловцами, было полной противоположностью авторитетному олигарху. Но парадокс заключался в том, что это был именно он! Невероятно исхудавший, с ввалившимся животом, подрагивающими конечностями. Глаза ввалились, их окружали синюшные мешки, намекающие на грядущие проблемы с почками. Кожа на лице одрябла, обвисла, то, что было когда-то «дополнительными» подбородками, превратилось в желтоватые складки кожи, заросшие щетиной, переходящей в бороду.

– Может, симулирует? – как-то неуверенно, приблизившись бочком, спросил Гурьянов.

– Не похоже, – пробормотала Татьяна. – Налицо типичные признаки умственного расстройства. Заторможенность, явная невменяемость…

– Что случилось? – спросил Глеб у Евы.

– Не догадываетесь? – сухо усмехнулась девушка.

– Расскажи им, Ева, расскажи! – истерично выкрикнул Леонид. – Пусть узнают, что нам тут пришлось пережить! И как ночами мерзнем, и как питаемся какой-то хренью!

– Ничего себе семейство олигарха, у которого денег куры не клюют… – потрясенно прошептал Дениска. – Нет, товарищи, даже не упрашивайте меня податься в «аллигаторы»…

Широкая русская душа – когда последнюю рубашку готов отдать сирым и обездоленным! По призыву командира «Распрягайте, хлопцы, кони!» спецназовцы без разговоров стали сбрасывать с себя рюкзаки, выставляли на пол осточертевшего тунца, сардины, упаковки сухого хлебца, вяленых кальмаров, уворованных с борта потопленного катера. Тяжело вздохнув, Дениска выставил бутылку теплого «Грязного ублюдка», утаенного от командира, и сразу пожалел об этом – голодный Леонид, при виде еды и пива потерявший последние крохи человеческого облика, тут же ее схватил и жадно вылакал. Люди давились едой – не бог весть что, но они и от этого отвыкли. Ева подвела к «столу» Александра Наумовича – олигарх не симулировал, он действительно не понимал, что происходит вокруг, он жил в некоем параллельном мире, там он с кем-то разговаривал, но слова угадывались с трудом, там он кому-то улыбался. Он весь был ТАМ! А в этом мире – апатия, потеря энергии, эмоций, резкий сдвиг по фазе… Внешних повреждений на теле олигарха вроде не было – истощен, как и все. Основная проблема заключалась в голове. Но, почувствовав запах еды, Александр Наумович насторожился, а когда ему всучили смешную ложку, выдолбленную из сплющенной ветки, и банку консервов, во взгляде появилось что-то осмысленное, он жадно набросился на пищу, мастерски орудовал ложкой, а когда закончил и сыто срыгнул, произнес нормальным человеческим голосом:

– Спасибо…

Спецназовцы насторожились, нахмурилась Татьяна, но все уже возвращалось на круги своя – вяло переставляя подгибающиеся ноги, олигарх направился к выходу из пещеры, но Ева догнала его, развернула на девяносто градусов, и, нисколько не возражая, олигарх покорно засеменил на свою лежанку. Через несколько минут он уже похрапывал, подоткнув кулак под голову. «Охренеть», – глухо прокомментировал Дениска.

Видя, что пришельцы не спешат применять к ним насильственные действия, пещерные обитатели расслабились, разговорились. Хлебнули они действительно с лишком. Проблему золота не озвучивали, данная тема старательно замалчивалась – возможно, кто-то из них действительно не знал о золоте, а те, кто знал, молчали, как партизаны. Факт, не терпящий возражений, – о возможном «предательстве» швейцарских властей, которые Александр Наумович подмасливал много лет, стало известно заранее. Как ему удалось уговорить свою семью бежать в Микронезию (и почему именно в Микронезию) – история отдельная. Было много споров, истерик, скандалов. Но все закончилось поездкой на перекладных в Сингапур, перегрузкой на «Викторию» у какого-то отдаленного причала. Четверо суток морской болезни, а потом разразилось такое светопреставление, что ни о какой Микронезии уже не помышляли! Лишь бы выжить! Капитан Джанджин оказался полным профаном в своем ремесле – двигатель вышел из строя, он проворонил шторм, на отчаянные сигналы SOS ни одна сволочь не приплыла! Яхту носило по волнам, как кусок коры. Отказали навигационные приборы, волны захлестывали палубу. В команде яхты было шесть человек, один погиб еще во время шторма – его смыло за борт. Казалось, что «Виктория» уже переворачивается! Люди сидели в каюте, тряслись от ужаса, потребляли виски в неимоверных количествах. Александр Наумович уже тогда начал страшно переживать – за супругу Любовь Борисовну, за беспутного сына Леонида, за своенравную дочь Еву. Что бы там ему ни инкриминировали, он очень ранимый и чувствительный человек! Его уже не волновала собственная жизнь – он переживал лишь за близких. А потом началось самое ужасное – «Викторию» вынесло на скалы, коралловый риф, словно нож, разрезал судно ниже ватерлинии. И вся нижняя палуба мгновенно наполнилась водой. Это было какое-то сумасшествие! Рушились переборки, хлестала вода. Ева бросилась спасать мать Людмилу Борисовну, но та оттолкнула ее, успела крикнуть, чтобы Ева вытаскивала отца, а у нее все равно рак селезенки, о котором она никому не говорила. Все решали секунды, не было времени вступать в полемику. По профессии дизайнер интерьеров, в молодые годы Ева увлекалась плаванием, занималась акробатикой – она схватила в охапку отца и, надрывая жилы, поволокла его в какой-то проем, откуда их вынесло в коридор, а оттуда наружу. На редкость достойно повели себя охранники Олег и Максим – они ворвались в каюту вместе с хлынувшей водой, вышвыривали из нее орущих пассажиров – а ведь им ничто не мешало вовремя позаботиться о собственной безопасности. Зеленский не помнил, как всплыл – голова надутая, как шар, вынырнул – а над головой тучи каскадами… Константин Михайлович Фаткин смутно вспоминал, что кто-то из охранников пинком спровадил его в коридор, хотел податься следом, да за что-то зацепился. А второй в это время орал, что он должен вытащить Людмилу Борисовну, нырнул за ней в затопленную каюту. Вынырнув, Константин Михайлович обнаружил на себе спасательный круг. Впоследствии и Зеленский признался, что на нем была такая же штуковина – он ведь плавает как топор… Ошалевший от ужаса Леонид вцепился в свою законную супругу, и той пришлось отдуваться за двоих, благо в прошлом году, когда Леонид активно изменял ей в Ницце со смазливой шлюшкой из тамошнего театра оперетты, она брала на Майорке уроки дайвинга и считалась прилежной ученицей. Пришлось несладко. Хорошо, что вынырнули в двух шагах от каменного островка, на который мгновенно вскарабкался Леонид и истошно кричал, что никуда отсюда не уйдет, да еще и предъявлял претензии жене, что она обошлась с ним крайне унизительно! Обозленная, она стащила его с камня и под угрозой немедленного утопления заставила плыть к берегу. Самое смешное, что этот трусишка неплохо плавал – во всяком случае, щеголять перед красотками на пляже в Ницце у него умения хватало…