Утихомирив юношеский пыл молодого, рвущегося навстречу подвигам и опасностям солдата, гномы закинули на плечи изрядно полегчавшие мешки и, подтянув перед дорогой повязки, тронулись в путь. На поиски уединенно стоявшего дома ушло несколько часов, и только ближе к закату отряд наконец-то набрел на сторожку лесника.

– Ух, как бьет, любо-дорого посмотреть! Какой удар, какой замах, и дыхалку ровно держит, в одном ритме! – восхищенно шептал Зигер на ухо Пархавиэлю, причмокивая губами в такт ударов огромного топора.

Гномы неподвижно лежали в кустах можжевельника, растущего у самой ограды небольшого, но добротного деревянного дома, и уже минут двадцать наблюдали, как рослый, почти двухметровый лесничий колол дрова. На вид здоровяку было не более сорока лет, или пятнадцати тысяч смен, как привыкли считать гномы. Черные, с едва пробивающейся на висках сединой волосы были коротко подстрижены, другой же растительности ни на заостренном скуластом лице, ни на обнаженном атлетическом торсе не было. Видимо, мужчина считал волосы излишеством, мешающим каждодневной тяжелой работе, ненужным украшением, лишь лезущим в глаза в самый неподходящий момент.

При каждом замахе топора мускулистая грудь лесничего вздымалась вверх, а при каждом ударе дрожь рукояти передавалась телу, на котором тут же напрягались бугры крепких мышц. Гномы видели и раньше сильных людей, так как в основном общались с наемниками и грузчиками, но лесничий вызвал у них искреннее изумление и трепетный восторг. В их глазах он был не человеком, а живой машиной, сложным механизмом, совмещающим в себе громадные кузнечные меха и средних размеров гидравлический пресс.

– Ну, чего мы ждем, Парх! – продолжал шептать на ухо командира Зигер. – Вон, смотри, этот блин светящийся уже садится! Гиф, как его там по-человечьи называют?

– Солнце, – ответил Гифер, не отрывая глаз от крыльца избушки, на котором сидели двое подростков и, весело болтая между собой, ощипывали какую-то птицу.

– Ну, так чего мы медлим, Парх! – никак не унимался Зигер. – Все просто: встали, подошли, про дорогу разузнали, спросили, не помочь ли чем. Он нас с дровишками подсобить попросит, потом ужином угостит.

– Вот ты чего так нервничаешь, – усмехнулся Зингершульцо, – на дармовые харчи потянуло?

– Смейся, смейся, – обиженно засопел Зигер, – а у меня от черствого хлеба и вялено-сушеной гадости уже в животе изжога, подохну скоро от жрачки такой!

– Заткнись, Скрипун, – резко прервал жалобы на походный рацион Зингершульцо. – Обождем немного, не нравится мне что-то этот титан!

– Согласен, командир, – неожиданно встал на сторону хауптмейстера Гифер. – Нутром чую, что-то в этом месте не так, что-то странное…

– В башке у тебя странностей полно, а здесь все как обычно, дом как дом, людь как людь!

Сколько ни наблюдали гномы за двором, а ничего особенного не происходило, повседневная жизнь текла своим чередом. Мужчина продолжал колоть дрова, а подростки, наконец-то справившись с опереньем птицы, потащили ее в дом. Ничего странного, ничего подозрительного, но Пархавиэля раздирали сомнения. Какое-то непонятное, необъяснимое логикой и здравым смыслом тревожное чувство не пускало его в дом, заставляло плотнее прижаться к земле и что есть мочи ползти прочь от этого места.

«Это все нервы, слишком много событий произошло за последнее время. Становлюсь мнительным, всего боюсь. Нужно успокоиться и попытаться трезво взглянуть на положение дел», – уговаривал себя Пархавиэль, усилием воли подавляя нестерпимое желание вскочить на ноги и быстро бежать прочь.

– Гифер, ну как ты, объясниться с людьми сможешь? – прервал гнетущее молчание немного успокоившийся Пархавиэль.

– Попробую, – неуверенно ответил бывший контрабандист, – слишком много незнакомых слов, да и говорят они как-то по-другому, чем те, с которыми раньше общался. Слова произносят нараспев и намного мягче…

– Ну, вот и ты спой! – буркнул Зигер, с нетерпением ожидая момента знакомства с человеческой кухней.

– Хорошо, только вы в разговор не встревайте, – прошептал Гифер, вставая с земли, – мне и так сложно будет, а тут еще вам переводи…

Вслед за Гифером поднялись на ноги и ветераны. Смущаясь и боясь первой встречи с представителем другого народа, гномы медленно вошли во двор и остановились в нерешительности около перекошенных ворот.

Как ни странно, внезапное появление гномов не удивило мужчину, а быть может, он просто хорошо умел скрывать свои чувства и был привычен сохранять спокойствие в самых непредвиденных ситуациях. Здоровяк невозмутимо отложил топор в сторону, сложил мускулистые руки на груди и, немного наклонив голову набок, начал с интересом изучать низкорослых, облепленных грязью и репейниками гостей. Полное отсутствие на караванщиках одежды, кроме походных поясов и порванных на коленях кальсон, а также окровавленные повязки явно не способствовали успешному проведению переговоров.

– Гифер, Гифер Мюссельхеймер, а это мои товарищи Пархавиэль Зингершульцо и Зигер… – неуверенно начал говорить Гифер, пытаясь улыбаться и придавая своему изможденному лицу самое дружелюбное выражение.

– Игельс Радобержец, местный лесничий, чё надо?! – резко оборвал приготовленную Гифером череду реверансов охотник, задав простой, но емкий вопрос, расставивший все точки над и экономящий собеседникам время.

– Мы с товарищами немного заплутали, не мог бы ты подсказать, где находится торговое представительство Махакана? – с трудом подобрал Гифер нужные слова.

– И все?! – неожиданно расхохотался лесничий. – Ни жрачки, ни лошадей, ни денег вам, убогим, не надо, только дорогу указать?!

– Только дорогу, – утвердительно закивал Гифер, понимая слова, но удивляясь странной интонации как будто издевающегося над ними собеседника.

Пархавиэль с Зигером по выражениям лиц беседующих поняли, что разговор пошел как-то не так, и принялись наперебой расспрашивать Гифера. Но их умудренный в языках товарищ лишь отмахнулся от назойливого гудения над ухом, сбивающего с мысли и мешающего понять смысл, а не внешнюю канву иноязычных слов.

– Интересно, а у Гамерса вы тоже дорогу спрашивали или уж заодно и подвезти просили?

– У какого такого Гамерса?! – удивился Гифер.

– А у того самого деревенского увальня, – невозмутимо продолжил лесничий, – которого вы поутрянке ограбить пытались.

– Мы никого не грабили, – отрицательно замотал головой и затряс руками Гифер, – только дорогу спросить хотели. Он почему-то испугался и сам уехал…

– Хватит! – неожиданно громко крикнул страж лесного порядка. – Надоело твой треп слушать, бандюга, прибереги байки для судьи!

Почувствовав агрессию в голосе незнакомца, караванщики мгновенно выхватили из-за поясов топоры и встали в оборонительные стойки. Однако и лесничий был готов к такому повороту событий. Ставни на окнах дома с шумом распахнулись, и в воздухе раздался до боли знакомый гномам свист стрел. Зигер чертыхнулся, выпущенная, по-видимому, из тугого композитного лука стрела, слегка оцарапнув большой палец гнома, вонзилась в рукоять топора и пробила ее насквозь. Вторая попала в широкую пряжку любимого ремня Пархавиэля и, чуть проскрежетав по стальной поверхности, отлетела в сторону.