– Ну? – протянула девушка.

– Если ты знала про стражу, почему не предупредила Алифа?

– Ну, сказала бы, – пожала плечами красавица. – Его бы все равно узнали, стоило нам приблизиться к дворцу. И вообще, он помешал бы. К тому же, змеи здесь повсюду. Даже не понимаю, на что мальчишка надеялся… Хотя, он все же нашел идиота, согласившегося ему помочь. Так что не такой уж и бесполезный был побег.

– Прекрати, – попросил Амин. – Что с ним сделают?

– С царевичем-то? – вскинула брови девушка. – Да ничего. Ну, может, в его покоях запрут. Какой бы змеей ни была царица, собственного сына она убивать не станет. Чего не скажешь о сыне…

– Как ты можешь быть такой… злой? – тихо спросил Амин, открывая глаза и бездумно глядя на потолок. – Как? Ты правда собираешься убить царицу?

– О нет, – улыбнулась девушка, накручивая темный локон на палец. – Это она собирается убить нас.

* * *

У входа в царский сад уже толпился народ. Откуда-то из-за деревьев журчал девичий смех да серебристо бренчали бубенцы.

Амин сжал пальцы «сестры», как он представил Валида писцам-регистраторам.

– Ты точно справишься?

Девушка поправила шаль-хиджаб и забрала у юноши сумку.

– Не сомневайся. Танец – это полет. А полет – это я. Будь готов привести меня во дворец, бра-а-атик.

Амин поморщился и тихо выдохнул:

– Да прибудет с тобой Аллат.

– Эта истеричка? – скрипнула девушка. – Спасибо, не надо. Все, не скучай, братишка. И смотри, не влюбись тут ни в кого.

Амин возвел очи горе, а девушка, шутливо ударив его по руке, побежала, позвякивая сумкой, к калитке.

Амин вместе с остальными вошел в сад через ворота. Амфитеатр возвышался ровно в центре, к нему вели несколько извилистых, точно змеи, тропинок. Змей Амин и слышал, ему они чудились везде, мешая наслаждаться красотами цветов и беседок, как это делали остальные гости.

Вдали, за деревьями сияла громада дворца. Амин смотрел на нее, гадая, увидит ли среди царской семьи на сегодняшнем празднике Алифа. Вряд ли. Валид прав, царевича тронуть не посмеют. Но запереть могут – и надолго.

Амфитеатр оказался на удивление невысоким. Нагретые за день каменные лавочки теснились друг к другу, но Амину удалось пробраться пониже и поближе к сцене.

Аллат, точно завидуя, закуталась в сиреневую гишуу и, когда за горизонтом погас последний луч, звонко ударил гонг.

Амин сцепил пальцы, глядя на сцену, куда уже выбежала первая танцовщица. Нет, в талантах Валида он не сомневался, но там, внизу, среди слуг, под балдахином сидела царица. А с женскими интригами и завистью Амин был знаком не понаслышке…

Впрочем, зазвучала музыка, и юноша непроизвольно увлекся зрелищем. Посмотреть действительно было на что: девушки оказались все как одна красивы, талантливы, искусны. Особенно Амину понравилась рыжеволосая прелестница, гибкая, точно змея, и стремительная, как лань. Под нежную музыку она, запрокинув голову, глядя на всплывающую луну, рассказывала свою историю любви, любви и почтения обычной девушки, посмевшей отдаться богу. И получалось у нее куда красноречивее иных слов.

Выступление Валида значилось одним из последних. Уставшие и пресытившиеся зрители чаще оглядывались, чаще просто слушали музыку, когда на сцену выбежала тоненькая фигурка, скинула хиджаб и требовательно всплеснула руками. Прикрепленные к пальцам тарелочки сагат звякнули так, что проснулся бы и мертвый.

Что там рассказывал своим танцем Валид, Амин так и не понял. Но да, для него это действительно был полет. Громкий такой полет, со звоном монист и сагат, дерзкий и настойчивый, как и сам мальчишка… точнее, сейчас девушка. Она порхала по сцене, соблазнительно изгибалась, зовуще улыбалась и заразительно смеялась. Амин вместе с остальными подался вперед и выдохнул, только когда прекрасное видение, последний раз стрельнув глазками куда-то в район балдахина, упорхнуло, дав место другой танцовщице… показавшейся на ее фоне неуклюжей курицей.

Амин прикусил губу. Да, кто станет победительницей, сомнений не было.

Вот только… подобным образом? Такая победа вполне могла обернуться поражением.

* * *

Темнокудрая красавица скинула сагаты, размяла руки и с удовольствием потянулась.

– Ну что, девочки, – улыбаясь, позвала она. – Не в курсе, в жертву тут никого не приносят?

Веселое щебетание и звон монист тут же стихли.

– В жертву?! – ахнула девушка в синей галабее, прижав руку ко рту.

По поляне ветром прошелся возбужденный ропот.

– Конечно, нет, – громко хмыкнула рыжеволосая красавица, выступая вперед и с презрением глядя на Валида. – Я была первой три сезона подряд и, как видишь, до сих пор жива. Ты откуда такая дикая? И танцуешь странно…

– Ты? – вскинула брови красавица. – Ну, извини, что украла у тебя победу, – и, вплотную придвинувшись к рыжей, шепнула ей на ухо: – Просто моему человеку она очень нужна. Знаешь, как это бывает?

– Мы танцуем для Вад… – возмущенно начала было рыжая, но Валид закрыла ей рот рукой.

– Для этого угрюмого, скучного мерзавца я даже петь не буду. А теперь расскажи-ка, милочка, как тут во дворец проводят, – рыжая удивленно уставилась на нее и покачнулась. – Давай, хорошая моя, – уговаривала Валид, пристально смотря ей в глаза. – Поделись секретом… между нами, девочками…

Рыжая послушно открыла рот… и, вздрогнув, отскочила, когда раздался стук копий.

– В чем дело? – возмущенно вскинулась Валид, глядя на окружившую ее стражу. – Что это… Как вы смеете?!

Но стражники, не слушая криков, подхватили девушку под локти и потащили в сторону изящных дворцовых ворот.

* * *

– Разве сейчас не должны объявить победительницу? – спросил Амин соседа, когда на сцену вместо танцовщиц вышли жрецы Вадда.

Сосед – грузный мужчина в высоком тюрбане возмущенно всплеснул руками.

– Конечно, должны! И еще полагается общий танец… о чем они думают? Вадд же прогневается…

Не слушая дальше, Амин огляделся и, заметив спешащую вниз по проходу стражу, похолодел.

* * *

В круглой комнате без окон у жаровни стояла молодая женщина. Ее богатая одежда из зеленого шелка и золотой парчи переливалась, точно водная рябь в солнечный день. Изумруды и янтарь украшали тонкие пальцы, короной лежали на длинных темных волосах, змеями обнимали запястья.

Женщина спокойно смотрела на огонь, загадочно улыбаясь. Улыбка стала шире, когда за дверью послышались шаги стражи и возмущенные женские вопли.

Дверь открылась – кланяясь, стражники вошли, швырнули под ноги женщине вопящую танцовщицу и, повинуясь повелительному взмаху руки, торопливо вышли.