– Абсолютно уверен. Он назвал два имени. Сестра Регина и Мартин Лютер. Найдите сестру Регину и Мартина Лютера. Тогда вы узнаете правду о том, что произошло в монастыре.

Лавон рассеянно пригладил взлохмаченные волосы, как делал всегда, когда размышлял.

– Насколько я могу судить, есть два возможных объяснения. Немецкого монаха, надравшего уши Римско-католической церкви, полагаю, можно вычеркнуть. Следовательно, зона поиска сужается. Подожди здесь, я скоро вернусь.

Он исчез в соседней комнате, и следующие несколько минут Габриель слышал только шелест бумаг да проклятия на нескольких языках. Наконец Лавон вернулся с толстенной папкой с надежной металлической пряжкой. Он положил папку на кофейный столик перед Габриелем и повернул ее так, чтобы можно было прочитать ярлычок:

МАРТИН ЛЮТЕР

МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ

1938–1943 гг.

Лавон достал из папки фотографию и поднес к лицу Габриеля.

– Второе объяснение. Речь шла вот об этом Мартине Лютере. Школу не окончил, работал перевозчиком мебели, а в двадцатые годы вступил в нацистскую партию. Занимаясь переустройством виллы Иоахима Риббентропа в Берлине, случайно познакомился с его женой, а потом и с ним самим. Когда в тридцать девятом Риббентроп стал министром иностранных дел, Лютер получил работу в министерстве.

Габриель посмотрел на фотографию. На ней был изображен человек, похожий на какого-то грызуна: безвольное лицо, очки с толстыми стеклами, слезящиеся, невыразительные глаза. Он вернул фотографию Лавону.

– В министерстве иностранных дел Мартин Лютер сделал головокружительную карьеру, что объясняется его слепой преданностью Риббентропу. В тысяча девятьсот сороковом году он был шефом Abteilung Deutschland – Германского отдела. На этом посту Лютер отвечал за всю деятельность министерства, имевшую отношение к делам нацистской партии. В отделе Лютера существовал и так называемый департамент Д-три, занимавшийся еврейским вопросом.

– То есть ты хочешь сказать, что этот Мартин Лютер заведовал в министерстве делами по евреям?

– Вот именно, – сказал Лавон. – Недостаток ума и образования он с лихвой возмещал усердием и жестокостью. Его интересовало только одно: усиление собственной личной власти. Когда стало ясно, что первейшим приоритетом режима является уничтожение евреев, Лютер сделал все, чтобы министерство иностранных дел не осталось в стороне от этого процесса. В знак признания заслуг его пригласили на один из самых гнусных приемов в истории.

Лавон сделал паузу, отыскивая в папке нужный лист. Найдя то, что нужно, он положил документ на столик перед Габриелем.

– Протокол Ванзейской конференции, подготовленной и организованной не кем иным, как самим Адольфом Эйхманом. Протокол существовал всего в тридцати копиях. Все они были уничтожены, за исключением вот этой, номер шестнадцать. Ее обнаружили уже после войны, во время подготовки к Нюрнбергскому процессу. Оригинал находится в архиве министерства иностранных дел Германии в Бонне. Это, конечно, фотокопия.

Лавон взял документ.

– Встреча состоялась двадцатого января тысяча девятьсот сорок второго года на одной вилле в Берлине с видом на Ванзее. Она продолжалась всего тридцать минут. Присутствовали тринадцать человек. Принимавший гостей Эйхман позаботился о том, чтобы все хорошо поели. В роли церемониймейстера выступил Генрих. Вопреки имеющему широкое хождение мифу, идея окончательного решения по еврейскому вопросу зародилась отнюдь не на Ванзейской конференции. Гитлер и Гиммлер уже решили, что евреи в Европе подлежат уничтожению. Встреча в Ванзее скорее походила на производственное собрание, бюрократическую планерку, на которой речь шла о том, как объединить усилия различных ведомств нацистской партии и германского правительства для скорейшего и наиболее эффективного достижения цели.

Лавон протянул Габриелю первый лист.

– Обрати внимание на список участников. Узнаешь кого-нибудь?

Габриель пробежал глазами по перечню присутствовавших.

Гауляйтер доктор Майер и рейхсамтляйтер доктор Лейббрандт, рейхсминистр по оккупированным Восточным территориям.

Статс-секретарь доктор Штукарт, рейхсминистр внутренних дел.

Статс-секретарь Нойманн, ответственный за выполнение четырехлетнего плана.

Статс-секретарь доктор Фрайцлер, рейхсминистр юстиции.

Статс-секретарь доктор Булер, министерство общего управления.

Унтерстатс-секретарь доктор Лютер, министерство иностранных дел.

Габриель поднял голову и посмотрел на Лавона.

– Лютер был в Ванзее?

– Да, конечно. И получил именно то, чего так отчаянно добивался. Именно министерству иностранных дел было поручено сыграть ключевую роль в депортации евреев из стран-союзниц нацистской Германии и стран-сателлитов, таких как Хорватия и Словакия. Такое решение принял сам Генрих.

– Я считал, что депортацией занималось СС.

– Позволь кое-что напомнить. – Лавон склонился над столиком, как будто это была карта Европы. – Подавляющее большинство жертв холокоста – это люди, жившие до войны в Польше, странах Балтии и западной части России, то есть в районах, оккупированных и управлявшихся нацистами. Они устраивали облавы и убивали евреев, не встречая никакого сопротивления со стороны местных властей, потому что таких властей просто не существовало.

Он помолчал, провел одной рукой над воображаемым югом, а другой – над воображаемым западом.

– Но Генриха и Эйхмана не устраивало то, что евреев убивают только на территориях, находящихся под прямым управлением Германии. Им нужны были все евреи, каждый из примерно одиннадцати миллионов. – Лавон постучал по столу указательным пальцем правой руки. – Им были нужны евреи на Балканах… – он постучал указательным пальцем левой руки, – и евреи Западной Европы. В большинстве этих стран им приходилось иметь дело с местными правительствами, которые должны были дать согласие на депортацию и последующее уничтожение. За это-то и отвечал отдел Лютера. В его обязанности входило проведение переговоров с соответствующими министерствами других стран и оформление депортаций с соблюдением всех дипломатических формальностей. Надо признать, у него это чертовски хорошо получалось.

– Ладно, давай предположим, что старик имел в виду именно этого Мартина Лютера. Тогда что, по-твоему, он мог делать в монастыре в Северной Италии?

Лавон пожал своими узкими плечами.

– На мой взгляд, старик пытался сообщить, что во время войны в монастыре что-то происходило. Что-то такое, что старается скрыть сестра Винченца. Что-то, о чем узнал Бени.

– И из-за чего его убили?

Лавон опять пожал плечами:

– Может быть.

– Но кто станет убивать в наше время из-за какой-то книги?

Лавон ответил не сразу. Он взял со стола протокол, положил листы в папку и лишь затем, глубоко вздохнув, посмотрел на Габриеля.