Потеряв сознание, он кулем свалился под ноги начальника отдела по борьбе с бандитизмом.

Метнувшись к телефону, Роман Алексеевич сорвал трубку.

– Шашков!! «Скорую», быстро!..

Положив голову Родищева к себе на колени, он дотянулся до бутылки водки, стоящей за столом, и влил ему в рот несколько капель.

Да неужели он думал, что это Родищев убивал Захарку Большого?!! Метлицкий же не сумасшедший… Он знает, что Леша Родищев тут не при делах. Но Метлицкий голову готов положить на плаху в залог тех двух процентов из ста, что Леша Родищев видел, кто убивал Захарку. Была такая уверенность. Чувство, выработанное годами сыска. Иногда для шага, разделяющего наитие и полную убежденность, хватает даже тех двух процентов. Но сделать этот шаг никак не получалось.

Показания бабки, что та видела в лесу Родищева, – не факт, что тот видел убийство, не факт… А то, что у «маячка» стоял… Куча веток заинтересовала. Стоял и думал – подойдут бабке Чувашихе на растопку печи или не подойдут. Операм бы подольше постоять, подождать да понаблюдать! На руке Захарки «Картье» золотые были, в кармане – «лопатник» с пятьюстами баксами, перстень с аметистом. Вот начни Алешка копать, тут и насторожиться нужно было. А приступи Алешка к шмону тела – вот тут и шевелиться время бы пришло! Нет же, погорячились… Алешка только подошел к «маяку», они тут же вылетели, аки чайки, и ну его клювами по черепу стучать! У молодняка ныне профессионализм на нуле, бестолковые, как хомячки. И это не самые плохие сыскари города! М-да…

Дождавшись, когда Шашков с дежурным уложат Родищева на кушетку в соседнем кабинете, Метлицкий подошел к окну, пощелкал пальцами. Вернулся к столу, снял трубку и набрал номер телефона соседнего кабинета.

– Васильев, в двадцать восьмом лежит парень, за которым скоро приедут врачи. «Откатай» его, а после отмой как следует его руки. Понял? – Секунду подумав, он вздохнул. – Ладно, отставить, иди домой… Ты с экспертами разговаривал?.. Когда они «пальцы» с ножа снимут? С какого ножа? А у нас много ножей на экспертизе, Васильев? С того самого, что в корзинке с мухоморами лежал!

По всей видимости, помимо конфет оператору информационного центра придется разориться еще и на бутылку водки экспертам. В противном случае эта чересчур перегруженная служебными обязанностями братва подготовит результаты не раньше чем через неделю.

Пусть Васильев валит домой. Время позднее, ему сейчас уже видится жена, горячий ужин и лайка, которую нужно выгулять. Если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам.

Захватив банку с криминалистической ваксой, валик и чистый лист бумаги, он закрыл кабинет на ключ и зашел в соседнюю комнату с кушеткой. Подняв в воздух правую руку Родищева, Метлицкий ловкими движениями накатал на нее ваксу и приложил испачканную ладонь к чистому листу.

По всем правилам. Большой палец правой руки, указательный палец правой руки… мизинец… Большой палец левой руки… Безымянный… Кистевой захват правой руки, левой… На обратной стороне листа – полный отпечаток правой ладони… Левой. Все.

Банка вернулась в кабинет. Дактокарту Родищева Метлицкий сложил вдвое и сунул во внутренний карман пиджака.

– Вы, наверное, ангел, посланный мне с неба, – говорила она, наблюдая, как мужчина ловко перевязывает ее запястье. – Господи, как я испугалась… Два шага до дома оставалось сделать, можно было и закричать, но горло словно тисками сдавило… Что за жизнь у нас?!

– Жизнь как жизнь, – заметил Мартынов. – Одни по ночам в мини-юбках по улицам без фонарей барражируют, а вторые на них, не без оснований, заметьте, пикируют… Ну вот и все.

– Пойдемте, я вас соком напою! Надеюсь, от сока у вас в висках не стучит?

Свет окна, в котором не стихала кухонная разборка, падал на ее пушистые брови и отражался от влажных глаз.

Мартынов посмотрел на звезды. Он приехал сюда не за этим…

– Так как насчет сока?

– Не откажусь. Только нужно сделать одно дело…

Подойдя к мужику, он взял его под мышки и оттащил к проходу в ограде. Пока тащил, по привычке внимательно рассмотрел. Малоприятный тип лет сорока трех – сорока пяти. Определить точнее было трудно, с таким выражением лица обычно хоронят. Положил головой в сторону дороги и вернулся к машине.

Наблюдая за его действиями, женщина несколько раз переступила с ноги на ногу и полюбопытствовала:

– Я могу спросить, что вы делаете? Мартынов пискнул сигнализацией.

– Человек очнется, осмотрится, удивится, выйдет на дорогу и направится к своему дому. Уже утром он будет у врача с просьбой провести ему томографию под эгидой борьбы с провалами в памяти и безосновательными потерями сознания. Он ничего не вспомнит. Как вас зовут-то?

– Маша.

– Так вот, Маша, после таких подарков в голову очень плохо вспоминается то время, когда они были преподнесены. Плюс два часа на релаксацию. То есть последнее, что он вспомнит, это эрекцию, внезапно возникшую во время просмотра телепередачи «Путешествия натуралиста». У вас сок апельсиновый? И, кстати, Маша, вы давно в этом доме живете? – этот вопрос был задан, когда они поднялись в квартиру.

– С рождения! – крикнула она из кухни. – Как себя помню! На моих глазах дом старел вместе со всеми его обитателями!

Это очень хорошо. Не то хорошо, конечно, что обитатели стареют, а то, что она живет здесь с рождения.

Пользуясь тем, что остался в комнате один, Андрей Петрович вынул из кармана оружие поверженного любителя ночных забав и как следует его рассмотрел. На его ладони лежал самодельный, уродливого вида пистолет, приспособленный для стрельбы мелкокалиберными патронами. Он не имел предохранителя и один из патронов был заведен в ствол.

Разряжать «волыну» Андрей Петрович не решился. Если сейчас в квартире грохнет выстрел, Маша на кухне обольется не только соком… Кстати, насчет сока. Сок пьется так: поднимаешь стакан, выпиваешь, ставишь на стол, говоришь «спасибо» и… уходишь. Можно, конечно, выпить стакана четыре. Но это добавит не больше четырех минут…

Он уже сам не понимал, по какой причине хочет задержаться в квартире. Да, Андрей Мартынов, сейчас придется пудрить девчонке мозги… Конечно, дело есть дело. Дело – прежде всего. Как они надоели, эти дела… Полумрак двора, свет слабенькой лампочки из окна пьянчужки, падающий на эти чудные зеленые глаза…

– Знаете, Маша… Бог с ней, с гипертензией. Вы только крепкий мне не заваривайте…

Чай оказался терпким и горячим. Размешивая ложечкой гущу – она сначала подумала, что он опять шутит, заявляя, что в чашку нужно положить четыре кусочка сахара, и не поверила – он слегка расслабился. Ровно настолько, чтобы не выглядеть в этой квартире чересчур чужим.

– А к кому вы приехали?

– К Витьке Малькову. Ну, для вас – к Виктору Александровичу. Он мне еще в армии адрес дал, говорит, будешь рядом – заезжай обязательно. Я лет двадцать пять назад сюда приезжал, а потом как-то пути разошлись… А сейчас из Омска возвращался, дай, думаю, заскочу. Витька рад будет, посидим, выпьем, насколько здоровье позволит… – Мартынов откусил пряник, ориентируясь на Машу, и скользнул взглядом по ее лицу, пытаясь определить реакцию. Все, что он про себя отметил, это печать грусти и даже разочарования.