Даже при встрече с лернейской гидрой я боялась не так. Тогда все происходило быстро, наскоком. Я и понять-то ничего не успела. А уж после того, как Бранов вытащил нас обратно, и вовсе испытала кайф. Никому об этом не говорила, но кайф и впрямь был невероятным. Адреналин все еще атаковал каждую клетку, руки тряслись, ноги ходуном ходили, но это было несравнимое ни с чем удовольствие. Удовольствие, недоступное нашему миру. Удовольствие от пережитого смертельно опасного приключения, из которого вышел победителем.

Потому я и прилипла пиявкой к аспиранту. Все ждала еще одну «дозу» невероятных приключений. Вот только на сей раз чутье упорно твердило: победителем мне не выйти. Не в этот раз.

Горло пересохло так, что любой звук: и оно трещинами покроется изнутри, как земля в пустыне. Бранов завозился. Судя по чавкающему звуку, опустил на землю кошкота.

Тот, похоже, пришел в себя. Слабенько замяукал, закряхтел.

— Мика, уходим.

Ума не приложу как, но я поняла, что значит это его короткое «уходим». Возвращаемся обратно. В наш мир. Безопасный. Тот мир, где человек царь, а не кусок аппетитного сочного мяса.

— Ты же обратно вернуться не сможешь!

Сама не заметила, как на «ты» перешла.

— Ну и черт с ним!

Я снова попыталась сглотнуть. А Оксана? Как же… бросить ее? Огляделась, ожидая каждую секунду нападения. Прислушалась.

Тишина.

Затем хлюпающая под ногами приближающегося аспиранта слякоть.

Слишком громко. Слишком заметно.

И снова тишина.

Сердце долбилось о ребра все быстрее и быстрее. Мысли сталкивались, разрывались, метались стаями с такой скоростью, что ухватить хотя бы одну за хвост было выше моих сил. В отчаянии я вытянула обе руки навстречу аспиранту, растопырила пальцы, хватая воздух.

Мы спасем Оксану. Обязательно спасем! Но если погибнем здесь и сейчас, помочь ей будет уже некому.

* * *

Еще чуть-чуть, и я ухватила бы Бранова за руку. Просто чувствовала его в темноте, знала, что он рядом. Совсем рядом!

Однако короткий, будто сигнальный, мявк, и все вокруг озарила яркая огненная вспышка. Мгновение, и меня сбило с ног, придавив к земле тяжелым «блином».

Мяуканье путающегося в шерстяном свитере котенка оглушало, а глаза после лесных потёмок все еще не могли привыкнуть к яркому свету.

— Мика! — голос у Бранова такой, будто его тоже «блином» накрыло. Сдавленный, хриплый. — Мика, тянись. Тянись!

С трудом развернув голову так, чтобы не захлебнуться в луже грязной воды, я увидела аспиранта, прижатого к земле распластанной сетью. Одна лишь мысль, что сеть не сверкает серебром и не звенит, успокоила. Значит, обыкновенная, крупного плетения. Сжиматься, разрезая тело, не станет, а значит, шевелиться можно.

Подтверждая мою теорию, в одну из ячеек аспирант-то и просунул руку и теперь изо всех сил тянулся ко мне.

Повошкавшись, я тоже втиснула ладонь в прореху.

— Тянись. Тянись! — пыхтел Бранов, но сеть прочно фиксировала тело, и даже на пару сантиметров сдвинуться не удавалось.

Но я старалась. Из последних сил. Еще немного, и рука у меня точно оторвалась бы.

На мгновение кончики пальцев аспиранта скользнули по моим. Золотые огоньки, словно искорки бенгальских огней, разлетелись в разные стороны, но победный крик заглушило чавканье ног по сырой земле.

— Лежать! Не двигаться!

Острие копья сверкнуло и, судя по звуку, вонзилось-таки в землю. Я с визгом одернула руку, зажмурившись.

Бранов охнул и затих. Позабыв, как дышать, я открыла глаза, отчаянно надеясь, что копье не пронзило аспиранта насквозь. Ведь если так… я от разрыва сердца умру на месте!

Обошлось. Бранов все так же лежал на животе, прижатый к земле сетью, а между растопыренными пальцами протянутой ко мне руки расположилось копье. Причем воткнуто оно было с такой силой, что едва ли не по самую кромку бандажа ушло в сырую землю.

С трудом я скосила глаза на возвышающуюся над нами грозную фигуру метателя копья, бьющего себя по бокам не то от раздражения, не то от возбуждения длинным гибким хвостом.

Хвостом?! Так, погодите…

Шея у меня от неудобного положения уже успела порядком закостенеть. Оттого голова, приподнятая над лужей, тряслась, будто меня нехило контузило.

Пару тройку раз.

— Маду, сюда!

Сверкнув кошачьими глазами, наш надсмотрщик ринулся прочь. Копье предусмотрительно выдернул. Бранов тут же облегченно выдохнул и аккуратно подтянул руку к себе. От беды подальше.

— Яфа… милая!

Прозвучало с таким облегчением и нежностью, что я снова попыталась приподняться, чтобы видеть как можно больше.

Кошкотенка уже достали из шерстяного плена Брановского свитера, развязали передние лапы, и теперь другой кошкот, тот, кого назвали Маду, прижимал кроху к себе.

— Маду, погоди, нужно освободить ее.

Еще один кот, чуть покрупнее, выряженный в кожаный нагрудник, принялся аккуратно ощупывать задние лапы котенка, а на поляну все прибывали и прибывали коты с факелами. Они злобно сверкали миндалевидными глазами и подходили поближе, чтобы убедиться, что котенок и впрямь жив.

— Джахо, быстрее давай!

Маду нервно дернул хвостом. Точь-в-точь как мамина кошка, когда не довольна кормом в миске.

— Погоди, — здоровенный Джахо замер и отпрянул. — Пощади нас, Великий Кот, это же серебряная сеть!

«Серебряная, серебряная…» — зашептали голоса, урчание и возмущенные крики раздались отовсюду, а Маду, взревев, с копьем наперевес вновь бросился к аспиранту.

— Ах ты… Да я тебя сам!

Я сжалась в страхе, ухнув щекой в грязь. Сейчас этот монстр аспиранта порешит, а за ним и меня!

Но пара собратьев ловко повисла на спине и плечах Маду, прерывая самосуд. Кот отчаянно вырывался, но Джахо все же сумел его убедить, пару раз грозно рыкнув. Похоже, этот здоровяк в нагруднике у них тут за главного.

— Угомонись! — резкий толчок лапой в грудь будто бы отрезвил Маду. — Нам крупно повезло. Люди поодиночке не ходят, тебе ли не знать? Нужно доставить обоих в деревню. Возможно, сможем разузнать что-то полезное, а затем, — кот как-то особенно злобно зыркнул на Бранова, — сделаешь с ними, что должен.

— Слово? — все еще пылая от гнева и дергая хвостом, уставился на него Маду.

— Слово, — тряхнул ушастой головой Джахо. — Возвращаемся! — скомандовал он. — Глаз с лысых не спускать! Связать!

Пара кошкотов, готовых привести приказ в исполнение, ринулась к нам.

— Ну вот, — протянул, встревоженно глядя на меня, Бранов, когда острые колья, крепящие сеть к земле, выдернули, а нас привели в горизонтальное положение, предварительно крепко накрепко связав. — Кошкотов мы нашли. А ты говорила: «Не знаю куда идти».