Лука замер в дверях, наблюдая за тем, как дед затягивается кубинской сигарой, держа в руках полный бокал «Шираза» и слушая свой любимый ремикс Гленна Миллера. Гектор дирижировал сигарой большому оркестру, исполняющему мелодию.

Лука не хотел нарушать его спокойствие, но должен был закончить свои дела здесь, чтобы отправиться к Чарли, поэтому он зашел в просторное помещение:

— Ты все еще куришь эти раковые палочки?

Дед поднял глаза, и на его лице появилась широкая улыбка, такая же приветливая, как и при их первом знакомстве.

— Если они не убьют меня, то это сделает оно. — Он поднял бокал в молчаливом тосте. — Но я уйду счастливым.

Лука отталкивал этого человека всю жизнь и не имел права сейчас читать лекции, поэтому молча сел напротив.

— Я рад, что ты наконец воспользовался ключом.

Он ждал слов «давно пора», но дед только затянулся сигарой.

— Что-нибудь произошло, пока меня не было?

— Помимо того что я приглядывал за Чарли?

Луке потребовалась вся сила воли, чтобы не вскочить со стула при упоминании ее имени.

— Как она?

— Нормально. Для женщины, которая настолько сильно тебя любит, что не может сосредоточиться на работе. Она ходит по офису как привидение. Неудивительно.

— Возможно, она хочет лично придушить меня.

Скептицизм во взгляде деда исчез, сменившись искренней нежностью, которой Луке всегда так недоставало в детстве.

— Она любит тебя, сынок. Не испорть все на этот раз.

Сынок… Одно это слово заставило Луку снова почувствовать себя десятилетним мальчиком, нуждающимся в одобрении и любви.

Но сейчас он мог сосредоточиться только на словах деда о том, что Чарли любит его. Он думал, что она его любит, хотя они никогда не говорили об этом, а после того, как он сбежал…

— Я иду к ней, как только мы закончим.

Дед выпил половину бокала и со вздохом поставил его на столик:

— Почему тебе было так важно сначала навестить меня?

— Мне нужно поговорить о Рэде. — Лука старался не смотреть за правое плечо деда, на большое пианино, заставленное семейными фотографиями. Он не переносил самодовольного лица своего отца, той надменности, которую он носил, как дизайнерский костюм.

— Твой отец хотел сократить пропасть между вами, просто он не знал как.

Лука с трудом сдержал насмешливую улыбку.

— Когда это было? После того как он игнорировал меня первые пять лет? Или следующие десять? — Он вскочил со стула и начал расхаживать по комнате. — Он никогда не признавал меня своим сыном. Мама пыталась, ты пытался. Ты не сможешь сказать ничего, что бы изменило мое мнение о нем как о безжалостном ублюдке.

Дед затушил сигару и тоже встал:

— Тогда почему ты здесь?

— Потому что я хочу знать, почему, черт побери! Я надеялся, ты сможешь дать мне ответы, чтобы я…

— Продолжай, сынок.

Лука замер и схватился за ближайший стул:

— Чтобы я не кончил, как он, эмоциональным калекой.

— Ты уже любишь Чарли, значит, ты способен чувствовать больше, чем Рэд, — устало проговорил Гектор.

Лука сел и положил голову на руки:

— Я не понимаю.

Гектор тяжело вздохнул и подвинул к нему свой стул:

— Часть этой вины лежит на мне.

Лука поднял голову:

— Как ты можешь быть в этом виноват?

Дед побледнел, и Лука вздрогнул от страха.

— Рэд не мог быть тебе хорошим отцом, потому что не знал как. У него никогда не было хорошего примера.

Лука непонимающе помотал головой:

— Но ты всегда был рядом…

— С тобой.

Рука деда тряслась, когда он потер ей глаза.

— Чтобы хоть как-то оправдать то, каким отвратительным отцом я был для Рэда. — Казалось, он постарел на десять лет. — Меня никогда не было рядом. Бизнес поглотил меня. Когда я был не в офисе, я общался с рок-звездами, пытаясь заполучить громкие имена в «Ландри рекордс». Я бросался на каждый вызов, и для меня не было слишком больших или слишком маленьких звезд. — Он пожал плечами. — Рэд никогда меня не знал.

Лука молча смотрел на единственного человека, которому он когда-либо доверял и которого совсем не знал.

— Значит, твое желание познакомиться со мной…

— Частично от этого.

Дед сжал руки, чтобы унять дрожь. Голова Луки кружилась от новых подробностей, он видел блеск слез в глазах деда и сглотнул комок, неожиданно вставший в горле.

— Я принимал тебя, любил не из-за чувства вины. Я был очарован маленьким мальчиком, который так много давал, ничего не прося взамен. Потом ты вырос и не захотел больше иметь со мной ничего общего, как и твой отец, поэтому мне не удалось сократить пропасть, я хотел, но понятия не имел, как…

Комок в горле рос, и грудь разрывалась от усилий не заплакать.

Лука не знал, сколько они просидели так, но в конце концов, убедившись в том, что его голос не будет дрожать, он спросил:

— Значит, Рэд никогда не знал, как быть отцом? — Он презирал себя за необходимость задать этот вопрос, но откровения деда дали ему шанс простить отца.

Дед кивнул:

— Это правда, сынок. Я всегда знал, когда твоя мать пыталась устроить новую встречу, потому что несколько дней после нее Рэд ходил задумчивый и смущенный. Как будто он хотел протянуть руку, но не знал как.

— Но он не признал меня.

— Он просто не знал как.

Лука с трудом расслышал, как дед добавил:

— Уж мне ли не знать.

— О, дедушка… — Лука встал и наклонился, чтобы обнять Гектора. Он впервые в жизни обнимал своего деда. — Нам обоим надо многому научиться, но я хочу попытаться, если ты согласен.

— Разумеется.

— Спасибо, что сказал мне правду.

— Надо было давно это сделать, — ответил дед, пряча за грубоватостью сожаление. — А теперь иди, пока я не начал снова нести старческую чепуху, у тебя есть другие дела.

Лука протянул ему руку, чувствуя себя как никогда легко:

— Пожелай мне удачи.

Дед пожал его руку:

— Тебе не нужна удача, сынок. Чарли так же влюблена, как и я был много лет назад.

Желая закончить разговор на веселой ноте, Лука подмигнул Гектору:

— Должно быть, дело в легендарном шарме Ландри, который я унаследовал.

— Должно быть.

Улыбка деда согрела его сердце.