впервые их пути пересеклись на юношеском шахматном турнире в родном городе Сильвера на восточном побережье Англии. «Я узнал Демиса раньше, чем он узнал меня144, – говорит Сильвер. – Он приехал в наш город, выиграл турнир и уехал». Сын сингапурской китаянки и киприота-грека, державшего магазин игрушек в северной части Лондона, Хассабис в свое время занимал второе место в мировом рейтинге шахматистов в возрастной категории до четырнадцати лет145. Но его таланты не ограничивались шахматами. Он с отличием окончил Кембридж по специальности «Информатика» и добивался выдающихся успехов в любых интеллектуальных играх. В 1998 году, в возрасте двадцати одного года, он принял участие в чемпионате мире по интеллектуальному пятиборью (Pentamind), проходившем в лондонском Королевском фестивальном зале, в котором игроки со всего мира соревновались в пяти дисциплинах – шахматы, го, скрэббл, нарды и покер. Хассабис стал чемпионом с первой попытки. За последующие пять лет он одержал победу еще четыре раза. В тот год, когда он не выиграл, он не участвовал. «Несмотря на присущий интеллектуальным видам спорта ореол изысканности, борьба там идет нешуточная – как и в любом другом виде спорта, – написал он в своем онлайн-дневнике146 после того, как стал двукратным чемпионом. – Все как везде. Попытки деморализации соперника обидными замечаниями, попытки жульничества – это в порядке вещей. На юношеских шахматных турнирах, которые я посещал, под столами устанавливают деревянные перегородки, не дающие соперникам пинать друг друга ногами. Джефф Хинтон позже говорил, что Хассабис мог претендовать на звание величайшего интеллектуального игрока всех времен, и многозначительно добавлял, что в этом проявляется не только его могучий интеллект, но также его непоколебимая воля к победе. После успеха в Pentamind Хассабис выиграл командный чемпионат мира по Diplomacy147, настольной игре, сюжет которой разворачивается в Европе накануне Первой мировой войны. Здесь лучшие игроки полагаются на свои аналитические и стратегические навыки шахматной игры, а также проявляют хитрость, необходимую для того, чтобы успешно вести переговоры, проталкивать свои интересы и тихой сапой прокладывать себе путь к победе. «У него есть три качества, – говорит Хинтон. – Он очень умен, азартен и обаятелен в общении. Это опасное сочетание».

У Хассабиса было две страсти. Одной из них была разработка компьютерных игр. Во время академического отпуска он помогал знаменитому британскому разработчику Питеру Молинье в работе над игрой Theme Park, где игроки создают огромную виртуальную имитацию парка развлечений с колесом обозрения и американскими горками. Игра разошлась тиражом примерно в 10 миллионов экземпляров, став источником вдохновения для совершенно новой категории игр – Sims, в которых виртуально воссоздаются какие-то части физического мира, – и в значительной мере предвосхитив методы разработки ИИ основателями DeepMind и их подражателями. Искусственный интеллект как раз и был второй страстью Хассабиса. Он верил, что однажды создаст машину, способную имитировать человеческий мозг.

В Дэвиде Сильвере, который тоже учился в Кембридже, он нашел родственную душу. По окончании университета они основали компанию по разработке компьютерных игр148, получившую название Elixir. Когда Хассабис занимался в Лондоне созданием этого стартапа, он постоянно вел онлайн-дневник149, посвященный преимущественно внутренней жизни компании. Этот дневник был, конечно, инструментом пиара и рекламы – способом вызвать интерес к его компании и выпускаемым ею играм, – но автор местами отваживался быть предельно откровенным, и в его записях одновременно просматриваются обаяние ботана, хитроумие и железная воля к победе. Однажды он поведал о переговорах с Eidos150, крупным британским издательством, которое согласилось распространять первую игру, созданную компанией Elixir. По словам Хассабиса, для разработчика игр жизненно важно151 добиться глубокого чувства доверия в отношениях с издателем, и он думал, что ему это удалось. Но когда это долгое совещание в лондонском офисе Eidos завершилось152, Иэн Ливингстон, председатель правления издательства, который позже будет удостоен Ордена Британской империи за его заслуги перед экономикой Великобритании, указал Хассабису на стол для настольного футбола, расположенный в другом конце комнаты, и предложил сразиться. Хассабис подумал было153, не следует ли ему поддаться в игре – просто чтобы порадовать своего издателя, – но затем решил, что, нет, он постарается во что бы то ни стало победить. «Иэн неплохой игрок154 – говорят, он вместе со Стивом Джексоном был чемпионом Халлского университета в парном разряде, – но я оказался в сложной ситуации, – писал в своем онлайн-дневнике Хассабис. – Достойно проиграть председателю Eidos (уступив его превосходящим навыкам игры) было бы просто счастливым билетом. Но есть черта, которую нельзя переходить. В конце концов, игра есть игра. Я выиграл со счетом 6:3».

В своем дневнике Хассабис писал не только о делах Elixir, но, казалось, и в будущее заглядывал. Уже первая запись начинается155 с рассказа о том, как он сидит дома в мягком кресле и слушает музыкальную композицию из фильма «Бегущий по лезвию» (двенадцатый трек, «Слезы под дождем», на непрерывном повторе). Как Стэнли Кубрик в конце 1960-х вдохновил молодого Яна Лекуна, так же и этот научно-фантастический фильм Ридли Скотта, сразу же ставший классикой жанра, где властолюбивый ученый и его корпорация создают машины, которые ведут себя в точности как люди, завладел воображением молодого Хассабиса в начале 1980-х. Когда мелких разработчиков видеоигр начали активно вытеснять с рынка и Хассабису пришлось свернуть Elixir, он решил создать другой стартап, который будет гораздо более амбициозным, чем предыдущий, и позволит ему вернуться к своим корням – к нейробиологии и научной фантастике. Итак, в 2005 году он решил создать компанию, которая сможет искусственно воссоздать человеческий разум.

Он понимал, что ему потребуются годы, прежде чем он сможет сделать хотя бы первый шажок в этом направлении. Прежде чем приступить к реальному созданию компании, он поступил в аспирантуру Университетского колледжа Лондона (УКЛ) по специальности «Нейробиология», надеясь лучше понять устройство и работу мозга, прежде чем пытаться его моделировать. Дэвид Сильвер тоже вернулся за парту156, но не как нейробиолог. Он стал изучать смежную дисциплину – искусственный интеллект – в Университете Альберты в Канаде. То, что их научные специализации сначала разошлись, чтобы вскоре снова сойтись в DeepMind, указывало на тесную связь между нейробиологией и искусственным интеллектом, по крайней мере, для тех ученых, которые добились за эти годы наибольших подвижек в разработке ИИ. Никто не мог по-настоящему понять мозг, и никто не мог воссоздать его, но некоторые верили в то, что эти два направления в конечном счете влияют друг на друга. Хассабис называл эту взаимозависимость «добродетельным кругом».

В УКЛ он изучал взаимосвязь памяти и воображения в мозге человека. В одной из работ он изучал примеры